а вот и продка)

Глава 6

Черно-белые дни…
                             Чёрно-белой краской
                             Он всё заливает
                             Превращая сегодня
                             В очередное вчера
                             Запах летнего ливня возвращает меня
                             В антологии детства
                             Ничего изменить нельзя…

Что такое черно-белые дни? Это обычные серые дни… когда смешиваются черный и белый цвета, получается серый… вот так. Черный + белый = серый… простенький такой примерчик для дошкольника. По ходу дела от этого не легче. Просто философствования подростка. Но когда умирает любимый человек, и ничего сделать нельзя, вот тогда эти бессмысленные слова принимают свое странное значение…
Сознание того, что любимый человек умер из-за тебя, подавляет всякое желание размышлять о том… хотя, нет, вообще нет желания размышлять о чем-либо.

- Ань! Привет! Ну, где ты столько пропадала! Так давно тебя не видел…. Я очень скучал!
Я села в кровати. Вот, передо мной освещенное луной смуглое лицо Глеба. Его волосы мягко серебрились в лунном свете, а на шее был шрам.
- Это ты? – спросила я испуганным голосом.
Некромаг кивнул, и присел на край моей кровати. Он прижал меня к себе и прошептал:
- Ты меня простишь? Я всегда буду с тобой! Я никогда тебя больше не брошу!
Я заплакала и уткнулась ему в плечо.
- Но ты же мертв! – прошептала я.
- Я некромаг. Я не могу умереть. Я не могу бросить тебя. Только если я оставлю тебя одну, я умру, и плевать на законы некромагии, - нежно говорил он и гладил меня по волосам.
Через несколько секунд луну заслонили тучи и некромаг исчез…

Я кричала. Кричала от боли. Кричала от отчаяния. Как он мог меня бросить одну? Почему я не могу все исправить? Он умер из-за меня! Из глаз лились слезы. Слава богу, Крис в комнате не было. Она, верно, ушла на занятия.
Я вытерла слезы одеялом и встала с кровати. Волосы все спутанные, глаза не голубые, а серые… вот, что я увидела в зеркале. Боже… темные круги под глазами, ужасно выгляжу. Решив привести себя в порядок, я подскочила к шкафу и надела белые узкие джинсы и розовую обтягивающую майку. Может, хоть яркие цвета помогут мне забыться…
Потом причесала свои длинные волосы, они уже доходили мне до талии. Белые полосы почти сросли, и я, искрой снова промелировала себе волосы. Надев босоножки с открытыми носками, я взяла сумку и сбежала вниз, по лестнице Атлантов.
Толкнув главную дверь, я ощутила легкое дуновение ветра и медленно пошла к Заповедной Роще, к кладбищу. Входя в рощу, я задержала взгляд на старой березе. Она была странной формы, а на ветвях висел какой-то золотой медальон.
На медальоне была изображена виноградная лоза, переплетающаяся с красной лентой. Красная краска давно уже стерлась с медальона, оставив после себя легкий розоватый оттенок. Я взяла медальон в руки, и он оказался неожиданно холодным, хоть и провисел довольно долго на солнцепеке. Я пошла дальше, сняв с ветки медальон, и положив его в сумку. Потом выясню у Абдуллы, что это за вещица.
Через десять минут я уже была на тибидохском кладбище. Надгробие Глеба было седьмым в пятом ряду. Я подошла к этой могиле и села на деревянную скамеечку, стоящую рядом с надгробием. Под портретом Глеба на каменной плите лежала одинокая белая роза. Видно, Таня уже приходила сюда. Как-то ревностью попахивает… засмеялась.
«Господи! Вот я и дура! – подумала я, - смеяться на его могиле! Вообще смеяться на кладбище!». Совсем свихнулась. Я со всего размаха пнула белую розу ногой, и она, потеряв несколько лепестков, печально спланировала на ближайший кустик. Я усмехнулась и положила на плиту из мрамора черную розу. Ну, да, некромагу больше черная роза пойдет, а вот Танька в пролете!
Я медленно провела рукой по портрету Бейбарсова. На секунду мне показалось, что лицо на портрете шевельнулось, но я решила, что это игра света. Медленно встав, я пошла дальше, по узкой тропинке между могилами. Я тут ни разу не была. Было немного странно, но мне нравилось ходить между могилами и вглядываться в почти стертые надписи.
Солнце пробивалось через почти черные деревья, освещало надгробия, и играло на золотых надписях. Пройдя еще пару могил, я остановилась, увидев надпись: «Анна Михайловская. 1992-2009 г.». Тряхнув головой, я заметила, что буквы разбегаются в разные стороны. Конечно же! Это глюки. Маленькие такие противненькие человечки, а я испугалась. Глюки сгинули, и я, повернула обратно, в сторону могилы Глеба.
Я опустилась на лавочку, выкрашенную зеленой краской. В некоторых местах краска уже облупилась и потрескалась, поэтому я сидела, и отколупливала эту краску. Один кусочек краски забился мне глубоко под ноготь, и эта боль отрезвила меня. Я кое-как вытащила из-под ногтя краску, вынула из сумки пачку сигарет и закурила. Сигареты не принесли того облегчения, на которое, я признаться, рассчитывала. Теперь я сидела на скамейке, и пыталась хоть как-то облегчить себе жизнь. Пыталась думать об учебе, но об учебе не думалось, так как мне всегда было плевать на нее. И вообще пора валить из этого Тебесдохса! Название говорит само за себя. Решено. Я уеду. Закончу этот курс и уеду. Уеду навсегда.
Я смотрела на надгробие, светившееся благодаря солнечному свету. Золотые буквы на нем были совсем новыми, не стертыми. В последний раз прикоснувшись к портрету некромага я ушла. На этот раз навсегда.

                                                                          ***

Через семестр я окончила последний курс. В магспирантуре не осталась, и сразу полетела домой. Там меня встретил Стас и друзья. Все были уверены, что все это время я училась в закрытом английском колледже. Мой брат был уже на втором курсе МГУ, а друзья готовились поступать в медицинский. Я же начала готовиться к поступлению на факультет журналистики в МГУ.
Наконец я поступила в универ и вот, я уже на втором курсе. Мне 19 лет, и я преспокойно, забыв о моей прежней жизни в школе, учусь на факультете журналистики. Стас устроился на работу программистом в крупную фирму, и через год заканчивает универ.
Как я уехала из школы, погибший Глеб снился мне все чаще. Он, то просто молчал, стоя возле своей могилы, то смеялся, глядя на меня. Я пыталась заставить себя забыть его. Но ничего не получалось. Антона я почти забыла. Да и что вспоминать страницу прошлого? Мысль о том, что Глеб умер из-за меня, преследовала меня год-полтора… и наконец, совсем исчезла.

                                                                               ***

Аудитория № 13. Я сидела на лекции, слушая занудные разглагольствования профессора Георгия Львовича Пирогова. Это был плюгавый мужичок низкого роста с копной ярко-рыжих волос, торчащих во все стороны. Никто не решался садиться на первые парты, так как профессор Пирогов прицельно плевался в надоевших ему студентов, а радиус попадания был как раз в размере первых трех рядов.
- …система общеобязательных норм, закрепляющая границы свободы и равенства людей. Данные нормы закрепляются в законы, либо другом официальном акте и использование их обеспечивает в принудительной силе государств. Объективность обозначает независимость от воли того или иного лица. Источники, правоопределяющие нормы, записывающиеся в законе либо другом официальном акте (международные договоры, приказы и др.). Обязательно все эти документы должны быть законными. Источником является судебный прецедент… - зудел Георгий Львович. Он монотонно бубнил весь материал, и его маленький, глубоко посаженные глазки следили за тем, чтобы никто не болтал, и не пропускал его «самый главный предмет». - Исполнение норм права обеспечивается органами государства, содержание норм права – это определение прав и обязанностей.  Структура права. Все законы можно разделить на 2 большие группы:
1. публичное право. Оно регулируется взаимоотношениями государства и граждан по вертикали, т.е. государство по средствам права осуществляет свои полномочия по управлению общества (это конституционное право, уголовное право, административное право, процессуальное право (нормы, по которым осуществляется следствие), избирательное право).
2. частное право. В частном праве все участники действуют на равных. К частному праву относится гражданское право, семейное право, трудовое и т.д.
Я слушала его вполуха, чертя на листе бумаги чей-то профиль. Все его лекции я записывала на диктофон, а потом легко готовилась к экзаменам, слушая записи. Профиль на листе получился живой, и, когда рисунок повернулся ко мне лицом, я узнала в нем Глеба. Быстро стерев его лицо с бумаги, я уставилась на Георгия Львовича, изображая пристальное внимание.
Пока я старательно изображаю внимание на лекции Пирогова, я расскажу вам о моей жизни вне универа. Почти сразу после приезда я проколола себе губу в двух местах. Сверху и снизу. Волосы покрасила в рыжий цвет, и отрастила себе челку так, чтобы она закрывала глаза. Волосы торчали в разные стороны, делая меня похожей на лису, только что выбравшуюся из терновника. Рыжая челка густо ложилась на глаза, закрывая их, и поэтому угадать мое настроение по глазам не представлялось возможным. Когда я сдавала экзамены, профессор Пирогов все ругался, чтобы я вытащила из губы сережки, якобы мешающие мне говорить. Успеваемость у меня была хорошая, в основном из-за заклинаний, которые я применяла к профессорам. С прежними друзьями я не общалась, их заменил мне ноут, который я себе недавно купила на собственные деньги.
Подрабатывала я внештатным фотографом в газете. Меня давно обещали взять в штат, и я старалась из-за всех сил услужить шефу. Свою работу я любила, да и платили прилично, правда за количество фотографий, поэтому я всегда старалась нащелкать больше.
- Михайловская! Анька! – услышала я громкий шепот за спиной. Обернувшись, я увидела моего однокурсника Никиту Крюкова. Он был заядлым двоечником и прогульщиком. – Помоги, а?
- Ну, чего тебе, Никит? – тихо спросила я, поворачиваясь к нему.
Двоечник округлил глаза, и заговорщически прошептал:
- Дай конспекты списать!
Я показала ему диктофон, и он умолк. Вообще все в аудитории затихли.
- Эй, вы чего все застыли? – сказала я довольно тихо. – Он что, стоит у меня за спиной?! – с отчаянием спросила я.
- Да, - послышался гнусавый голосок Георгия Львовича. – Михайловская, где ваши конспекты? Почему не записываете?
- Э-э-э… профессор, я записываю это все на диктофон, - ответила я, по-дурацки улыбаясь.
- Даже если так, это не дает вам право разговаривать на моих лекциях. Хотя, мне-то все равно, не я ведь экзамен сдавать буду…
Тут я уже разозлилась. Вся злость, накопленная в течение первого и второго курсов, вырвалась наружу…
- Да пошел ты со своими конспектами! Старый козел! – заорала я на Пирогова.
Тот остолбенело заморгал своими маленькими глазками, и потом уже открыл рот, сделав негодующее выражение лица, чтобы что-то сказать, но я уже покидала все вещи в сумку и направилась к выходу. Потом обернулась, вынула пачку сигарет, и закурила (Пирогов ненавидел курящих, а тем более в его аудитории). Георгий Львович все также моргал глазками, пытаясь что-то сказать. Я намеренно выдохнула в его сторону дым, и помахала ручкой. Профессор выглядел настолько оскорбленным, что даже слова уже вымолвить не смог.
В аудитории все заржали. Смеялись даже ботаники на первых партах. Первый раз в истории МГУ студентка так уходила с лекции.
Я вышла из аудитории и услышала гнусавый голосок Георгия Львовича:
- Ну, ну, тишина! Мы еще посмотрим, как она экзамены сдавать будет!
Я громко рассмеялась в ответ, и услышала, как студенты ржут над толстеньким Пироговым, который злится почем зря.
Окончательно придя в себя, я бодро зашагала в сторону выхода. Осень. Лил дождь, забираясь под одежду, и делая из моих рыжих волос мочалку. Я тяжело вздохнула и поплелась к метро. Люди суетливо бегали, застигнутые врасплох этим ливнем. Я же любила дождь и не понимала, почему люди так его боятся…
В метро было много народу, и все спешили по своим делам, расталкивая друг друга как бульдозеры. Я, прорываясь сквозь поток озабоченных существованием людей, наконец, добралась до вагона метро и втиснулась внутрь, встав между маленьким мальчиком и его мамой. Мамаша была ответственная, и крепко держала свое потомство за руку. Ребенок глядел на нее покорно и устало. В руке мать держала туго набитый портфель с нарисованным на нем футбольным мячом. Сразу было видно, что они возвращаются со школы. Через несколько остановок мать с ребенком вышли, и на их место встали девушка с парнем, держащиеся за руки. Девушка что-то сказала парню, а тот улыбнулся, и, наклонившись, поцеловал ее. Мне стало обидно. Они счастливы, а я вынуждена забывать о Глебе и Антоне. Двери вагона открылись и парочка вышла. «Осторожно, двери закрываются, следующая станция – бульвар адмирала Ушакова». Мне выходить на ней.
Вытащив из сумки наушники, я включила музыку. Через несколько минут поезд замедлил ход, и я услышала сквозь наушники металлический голос: «Станция бульвар адмирала Ушакова. Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи!»

просто я не хочу оставлять его с таней.
не знаю, но мне хочется чтобы таня с кем-нибудь другим была
продку выложить могу)

я же написала в главе про похороны, что на глеба старуха наложила приворотное заклятие, чтобы он полюбил таню, и принес лигулу ее эйдос.
в общем, так.

Отредактировано Аня Гроттер (2009-04-02 17:21:13)

вот и обещанная продка : )

Глава  8

Подстелите мне газетку: я падаю в обморок!..

Земля на его могиле начала шевелиться. От ужаса я не могла двинуться с места. Надгробие треснуло. Я тихонько пискнула от страха и опустилась на лавочку. Земля начала проваливаться, и наружу вылезла грязная рука. Отчаянно цепляясь за проваливающуюся землю, рука тянулась ко мне. Внезапно я ощутила, что медальон в кармане куртки нагрелся так, что мог бы прожечь ткань. Вытащив его за цепочку, я отбросила медальон в снег.
Наконец, рука зацепилась за край скамейки и начала подтягиваться ко мне. Я заорала от ужаса и вскочила со скамейки. За рукой из земли показалась голова, а затем и спина. Медленно разгибаясь, он встал на колени, а затем и весь вылез из могилы. Черными от грязи руками он провел по своему лицу, словно убеждаясь, что жив.
«Подстелите мне газетку: я падаю в обморок!..», - подумалось мне перед тем, как сознание окончательно померкло.

                                                                           ***

Очнулась я от того, что кто-то провел по лицу рукой. Странное чувство.
- Ты в порядке? – от звука этого голоса я едва вновь не лишилась чувств.
Я открыла глаза и увидела черное небо. На нем блестели звезды, а луны как ни странно не было. Надо же, я упала в обморок прямо на кладбище!
- Ты мне не ответила! Ты в порядке?
Я села. Грязное, испачканное землей смуглое лицо, длинные черные волосы...
- Я в порядке, - дрожащим голосом ответила я. – Глеб, это правда ты? Это не сон?
Некромаг тоже сел на лавку рядом со мной и крепко обнял.
- Это не сон, я жив. Прости меня, что так получилось.
На его шее был длинный шрам. Я дотронулась до его лица. Точно не видение. Некромаг Глеб Бейбарсов жив.
- Зачем ты это сделал? – спросила я, гладя его по волосам.
Некромаг помотал головой, я и поняла, что он не хочет ничего говорить. Он еще крепче прижал меня к себе и зашептал:
- Не уходи... я тебя не отпущу... останься со мной...
Я удивленно посмотрела на него. Мне было ужасно жаль его.
- Не смей меня жалеть! Ненавижу! – неожиданно твердым голосом сказал он.
Глеб смотрел мне прямо в глаза. Его зрачки были расширены от темноты и страха. Я же спокойно отвечала на его взгляд. Черные глаза некромага словно пронизывали меня насквозь.
- Я давно хотел тебе сказать кое-что, - тихо сказал он, отводя глаза.
Я подняла глаза и нежно посмотрела на него.
- Говори. Я тебя слушаю...
Глеб никогда еще в жизни этого не говорил. Он нерешительно взглянул на меня. Я терпеливо ждала. Внезапно он повернул мое лицо к себе и сказал:
- Я тебя люб...
Но договорить он не успел. Я поцеловала его в губы. Он с радостью ответил на поцелуй и обнял меня. Запустив руки в его волосы, я продолжила целовать его...
Казалось, прошла целая вечность, пока наши губы не разъединились. Он мягко обнял меня. Я засмеялась, и стряхнула с его плеча землю.
- Я тебя люблю, - сказал Глеб довольным голосом.
Я не спешила с ответом, так как сама еще не знала, как отношусь к Бейбарсову. Он одновременно такой притягательный и красивый, а с другой, в нем так много тьмы. Но я не могла не признать, что мне он очень нравился.
- Глеб, а почему ты не умер? – спросила я тихим голосом.
Некромаг пожал плечами и ответил:
- Я не знаю. Видимо, ты очень хотела, чтобы я вернулся, вот я и вернулся.
Он снова обнял меня. Мне хотелось вернуться домой, в универ. Только вернуться с ним. Стасу все равно. У него ведь уже есть невеста. Денег у меня достаточно. Мы снимем квартиру и ...
- Нет.
Голос некромага звучал странно. Одновременно испуганно и властно. Я, за неимением лучшего, согласилась.
- Ты должна остаться в школе и закончить магспирантуру. Я останусь с тобой, а потом мы пойдем... ну, впрочем, неважно, - он встал со скамейки и махнул рукой. Его одежда стала чистой. – А теперь, пойдем в школу.
- Я не хочу в школу. Там я потеряла тебя и...
Глеб отвернулся.
- Но теперь-то я здесь! И все будет хорошо. Мы вместе, и это главное.
Я закивала, но вспомнив, что некромаг отвернулся, сказала:
- Да, конечно... знаешь, я три года назад нашла медальон. Только тогда, когда ты... ну... из могилы вылезал, он нагрелся так, что обжигал руку до мяса, и я его в снег отбросила.
- Что?! – закричал Глеб. – Зачем ты его выбросила? Лигул говорил что...
Некромаг понял, что сказал лишнее и покачал головой.
- Так ты мне не все сказал? Значит, я заслуживаю такого отношения? Я же теперь вроде как твоя девушка, а ты даже не удосужился сказать мне! Думал, отвертишься, спев мне красивую песенку про то, как сильно я желала тебя оживить? И еще говорил, что любит меня! Где ты вообще откопал свою любовь? На кладбище, вот на этом? Впрочем, неважно, закопай ее обратно! Я ухожу, - крикнула я, вытаскивая из снега цепочку с висевшим на ней медальоном.
Я кинула Бейбарсову медальон, и быстрым шагом пошла к школе. Шапку и сумку я забыла на старой лавочке возле его могилы. Позднее, вспомнив об этом, я возвращаться не стала. Мне было ужасно обидно, что он ничего мне не сказал.
- Ты сама придешь ко мне. Не сможешь забыть меня, как не смогла забыть меня тогда, - улыбнулся Глеб, беря в руки сумку и шапку.
Он странно улыбался и, казалось, что ему на все наплевать.
Тем временем я уже добежала до ворот школы, сказала циклопу пароль: «Водяной – козел!». Опять Поклеп придумывал пароль! Совсем Милюля его ревностью измучила...
Как только двери закрылись, я телепортировала в свою комнату, прямо на кровать. Лежа, я стала стягивать джинсы и куртку. Потом бросила вещи на стул, и бросила взгляд в зеркало. На волосах лежали снежинки, а на щеке была грязь. Прикоснувшись к щеке, я вспомнила, что щекой прислонялась к его лицу. Ненавижу!

Почему он мне ничего не сказал? Я что, чужая ему? Теперь – да! Пусть ищет себе другую девушку, которая станет мириться с его постоянной ложью! Мне надоело быть игрушкой в его руках. Пусть целуется с моей фоткой, если оно ему так надо!

                                                              ***

Я проснулась совсем рано. Часов, эдак, в пять утра. Бодро спрыгнув с кровати, я надела розовый свитер и светло-голубые узкие джинсы. Потом, заклинанием приказав вещам самим сложиться в чемодан, захлопнула его. Мысленно закрыв в голове файлы под названием «Любовь» и «Глеб Бейбарсов», я положила телефон в сумку.
Ноут заряжался от магии, здесь, в школе, и поэтому розетка не нужна была. Я сунула ноут в сумку и застегнула молнию. Сегодня же уеду! Пусть даже не надеется на то, чтобы заслужить мое прощение. На многое я закрывала глаза и прощала его. Но это было последней каплей! Чертыхаясь, я распутывала наушники, вытащенные из сумки. Потом включила песню, надеясь, что оно так и будет.

«Слей все факты и аргументы
Продай все, и сожги документы.
Оставь записку, что решил утопиться,
А потом беги – ты вольная птица!
Пока он не проснулся, она не узнала,
Отрубаем хвосты, начинаем все сначала.
Новый день, новый мир, где не бойся, женись.
И все зашибись, все так зашибись!
Хорошо! Хорошо...»

Да... впрочем, можно взять за правило. Оставить чистой комнату, и написать записку, что я уезжаю обратно в Москву.
Я стояла во дворе школы и напряженно размышляла. Уйти. Решено. Буду учиться вместе с Крис. Снимем комнату.
Золотой туман опутал меня, и через пару секунд я летела в золотистом коконе над океаном. Это продолжалось не больше сотой секунды. В следующую сотую секунды я уже стояла на заснеженной улице возле универа. 7:43. Хорошее время, как раз успею домой, разбудить Крис. Интересно, как она отнесется к тому, что я уехала из школы? Понятия не имею...
Рядом со мной горела красным огромная буква «М». Я, глядя на ступеньки, спустилась в метро. Жуткий сквозняк трепал мои волосы. На мне было легкое черное пальто, и ветер забирался по него, заставляя меня содрогаться от холода. Какой-то парень придержал для меня тяжелую стеклянную дверь в метро, и я кивком поблагодарила его. Он проводил меня взглядом, полным восхищения...
Я стояла на платформе и терпеливо ждала поезда. Поезд никак не хотел ехать и я, поджидая коварную машину, села на скамейку, расположенную возле края платформы. Наконец, поезд промчался мимо меня, сильным порывом воздуха растрепав мне волосы. Вагон остановился, и я вошла в него.
Свет в поезде был очень странным, каким-то красноватым. В вагоне никого не было. На полу валялась магическая газета (что странно в человеческом мире). Она кричала заголовком: «Известный по матчу со сборной вечности некромаг Глеб Бейбарсов покончил жизнь самоубийством из-за красивой девушки. От комментариев девушка отказалась, ссылаясь на головную боль, но мы выяснили, из-за чего все-таки наш любимый Глеб убил себя! Был ли он жертвой той девушки, или решился на такой отчаянный шаг из-за того, что она не отвечала ему взаимностью? Палач или жертва? Читайте на странице 13 эксклюзивный репортаж про это волнующее событие!»

Отредактировано Аня Гроттер (2009-04-03 15:11:35)

люди, позязя, оцените, а то творить расхотелось :Р
очень старалась. все как обычно. написала еще несколько глав.
их выложу чуть попозже. подправлю и выложу.
очень хочется услышать ваше мнение^^

Глава 10

«Сигаретный дым»

- Законодательство о СМИ в зарубежных странах. Далеко не во всех зарубежных странах есть законы, регулирующих СМИ, н-р: США, Канада, Великобритания, Голландия, Испания, Австралия – в них не признается массовое информационное право. В этих странах СМИ регулируется нормами гражданского и иного законодательства. Статьи, касающиеся деятельности журналистов разбросаны по кодексам и законам. В других странах наоборот, существуют законы, н-р: в Германии. В Австралии и Швеции есть национальные законы о прессе, причем в Швеции этот закон является конституционным. В тех странах, где нет законов, есть специальные законы о теле-, радиовещаниях и печати. В других западных странах приняты законы, например, ограничивающие сбор и распространение информации (в Великобритании закон о государственной тайне). Суды интерпретируют законы. Решение суда по какому-либо вопросу становится основанием для решения другого суда по аналогичным вопросам. В соответствии с этим, суды определяли содержание документов (если они непристойного характера, то не уточняли, что за документы).  О правах журналистов. В таких странах, как Испания и германия, конституция дает больше прав, чем обычному человеку. В Голландии и Швеции конституция обязывает граждан содействовать СМИ и плюрализму. 1-ая поправка Конституции США – запрещение власти США ограничивать свободу прессы и также во всех странах Западной Европы запрещена цензура, - громко говорил Георгий Львович.
Заклинания действовали. Пирогов забыл о том случае с лекцией, а студенты недоумевали, почему Пирогов хорошо ко мне относился. Я опять сидела на его лекции, как тогда, только сейчас рядом со мной сидела Крис, непонимающе поглядывая на Георгия Львовича. Конечно, кто не проучился на журфаке первый курс, тот нее поймет и половину лекций. Крис рисовала маркером на парте какие-то узоры.
- Крис! Ты что, с ума сошла?! – шепотом сказала я Крис.
Девушка отмахнулась и рисунок исчез. Я одобряюще кивнула.
- Ты вообще хочешь закончить универ? – спросила я, накладывая на Пирогова заклятие глухоты.
- Профессор! А почему во всех странах Западной Европы запрещена цензура? – раздался занудный голос ботана с первой парты.
- ЧТО? – заорал Пирогов, из-за заклятия глухоты. – ПОВТОРИТЕ!!!
Студент-ботан упал со стула, испугавшись.
- Ни... ни... ничего... – заикнулся ботан.
Аудитория затряслась от смеха. Крис засмеялась и толкнула меня в бок, указывая на Пирогова. Георгий Львович побагровел. Студенты заржали еще громче. Я, сжалившись, сняла с лектора заклятие.
- Почему вы такой придурок?
- Ты гей?
Сыпались пошлые вопросы со всех сторон. Лицо Пирогова из багрового стало кирпичным.
- Кто это сказал? – вкрадчиво поинтересовался Георгий Львович.
В аудитории мгновенно стало тихо. Где-то треснула скамья. Кто-то робко хихикнул. И тогда началась настоящая буря...  Пирогов кричал, брызжа слюной от ярости:
- Все вон отсюда!!!

                                                                ***

Крис икала от смеха еще минут десять после того, как мы выскользнули из аудитории. Она нервно тряслась, попивая сок в буфете.
- Ань, может, в ресторанчик какой-нибудь сходим, а то я голодная, как стадо мамонтов, - сказала Крис, ставя пустой стакан на стол.
Я кивнула и надела пальто. Кинула Крис ее куртку и пошла к выходу. Девушка последовала за мной. Я вскинула руку, и передо мной остановилось такси. Я обернулась. Крис за мной не было.
- Ну, как залезать будешь, мне работать надо? – раздался голос таксиста.
- Просто... ммм... неважно...
Я залезла в машину, озираясь по сторонам. Крис словно сквозь землю провалилась! Машина чихнула, заскрипела и тронулась.
- Куда везти тебя, красавица? – спросил таксист, поворачиваясь ко мне.
Темные длинные волосы, смуглое лицо, черные, без блеска, глаза. Нет... я попыталась открыть дверцу машины. Дергала ручку, но она не поддавалась. Глеб только засмеялся, и поехал быстрее.
- Выпусти меня отсюда! – закричала я на него, пытаясь ударить некромаг по лицу.
Бейбарсов ухмыльнулся и схватил меня за руку. Я оцарапала ему руку до крови длинными ногтями и вырвалась. Глеб слизнул с руки кровь. Я его уже боялась. Он определенно сумасшедший!
- Зачем я тебе? – спросила я хрипло.
Некромаг свернул направо.
- Я никогда не отказываюсь от того, что по праву мое, - сказал он.
Я чуть успокоилась и закурила. Глеб ударил меня по лицу, выбив сигарету.
- Я не игрушка.
Взяв новую сигарету, я зажгла ее и немного подождала, пока сигарета прогорела на четверть. Пепел почти упал с сигареты, и я резко бросила сигарету в некромага. Пепел посыпался ему на лицо. Глеб вскрикнул и смахнул пепел. Сама сигарета попала ему на шею и оставила красноватый ожог.
Я дернула дверь, и на этот раз дверь поддалась. Я вывалилась из машины на полном ходу. Прокатившись по дороге метров пять, я увидела грязный бок промчавшейся мимо машины. Вскочив, я отбежала к тротуару. «Ну вот, опять пальто испачкала!», - промелькнула странная мысль. Я отделалась парой ссадин на руках и легким шоком.
- Девушка, девушка! С вами все в порядке? – подскочил ко мне парень лет двадцати.
Я посмотрела на него, поправила волосы и ответила:
- Да, спасибо, все нормально.
Парень пожал плечами и отошел. Я встала и отряхнулась. Блин, ну и жизнь! Внезапно я увидела кафе под названием «Сигаретный дым». Круто.
Я толкнула дверь и вошла внутрь. Название соответствовало помещению. Дым от сигарет был везде. Он заслонял все столики, и мне было видно лишь на метр впереди. Стараясь глубоко не дышать, я распахнула ближайшее окно, и дым сразу же выветрился.
- Не вы одна так делаете, - ко мне сзади подошла официантка. Я обернулась. Чуть полноватая девушка в чересчур коротком черном платье и белом переднике. – Что будете заказывать? – она подала мне меню и усадила за столик.
Пробежавшись глазами по меню, я заказала кофе, пачку сигарет «Kiss» и тирамису. Денег у меня было предостаточно, и я могла не отказывать себе ни в чем. Я забежала в туалет, причесалась, заново накрасилась и вернулась за столик. Вскоре принесли кофе и сигареты. Десерт принесли минут через десять. Официантка что-то бормотала насчет того, что десерт готовился. Попробовав тирамису, я чуть не выплюнула его обратно в тарелку и сразу же запила его кофе. Кофе, слава богу, казался нормальным, хоть и прохладным. Я вздохнула и вытащила из сумки мобильник. Набрав номер Крис, я услышала длинные гудки. Крис не брала трубку. Позвонив на домашний, я получила такой же результат. «Она просто ушла в универ и забыла телефон дома!», - успокаивала я себя. В универе ее нет. Я звонила в деканат.
Я закурила и повернулась к окну. «Где же она может быть? Может, с ней что-то случилось?», - думала я с беспокойством.
- Ты можешь не волноваться. С ней все в порядке.
Я устало обернулась и увидела то, что ожидала. Глеб.
- Что тебе здесь нужно? Что тебе нужно от меня? – тихим и спокойным голосом ответила я, дрожа с головы до ног.
Я его боялась. И никогда больше не смогу ему доверять. Он для меня тьма и ничего больше.
- Ты боишься меня.
Он не спрашивал, он утверждал. Некромаг был уверен в том, что я подчинюсь ему.
- Нет, - соврала я.
- Ты лжешь, - он опять читает мои мысли.
Я захлопнула сознание, пинком выкинув Бейбарсова оттуда. Некромаг поморщился и ударил меня по лицу.
- Если ты любишь меня, почему бьешь и заставляешь подчиняться себе? – спросила я со злостью и в ответ дала ему пощечину.
Из дальнего угла на нас озабоченно смотрела официантка. Некромаг, не ожидавший от меня удара, не успел перехватить руку. Моя рука, достигшая цели, внезапно нежно скользнула вниз по его лицу. Я удивленно посмотрела на руку, словно она не подчинялась мне. Некромаг довольно ухмыльнулся и взял меня за руку. Я с отвращением вырвала руку.
- Знаешь, а ты похожа на кошку, - таких слов я ожидала от него меньше всего.
- Ну и чем же? – прохладно поинтересовалась я.
Бейбарсов заулыбался, но глаза его оставались такими же холодными, как и всегда.
- Тем, что ты долго не можешь обходиться без хозяина, но хозяин как таковой тебя не интересует.
Я презрительно посмотрела на него.
- И в роли хозяина выступаешь ты.
- Очень приятно слышать это от тебя, - уверенно сказал Глеб.
Я усмехнулась.
- Ты опять ничего не понял. Я не кошка и спокойно могу обойтись без тебя, - мягко пояснила я.
Официантка подошла и положила на столик счет. Некромаг посмотрел на официантку, открыл счет и сунул ей тысячу.
- Сдачи не надо, - официантка ушла. – Ань, ты меня не дослушала. Ты останешься со мной.
- Нет, - я была настроена серьезно. – Я не игрушка.
По щекам потекли слезы. Непроизвольно. Горько и больно. Больно и горько. Почему он так со мной поступает? Черт, я сама могу ответить на этот вопрос. Он – тьма и никогда в нем не было ничего светлого. Даже то чувство, которое он якобы испытывал ко мне, было ненастоящим и неискренним. По крайней мере, уж не светлым.
Я встала со стула и пошла к выходу.

Глава 11

Научи меня любить.
                                 
                                 Ты помнишь этот день?
                                 На земле под холодным дождем...
                                 Остались мы вдвоем
                                 Из последних сил заставлял
                                 Я биться сердце твое
                                 Моя жизнь сгорала вместе с тобой
                                 Что приготовил мне наш мир?
                                 Быть, может, он спасет тебя
                                 На моих глазах?
                                 Дыши со мной еще один день
                                 Я буду считать часы...

Я брела по улице, натыкаясь на редких прохожих. Опять шел дождь, а я даже не пыталась взять зонт или забежать куда-нибудь, чтобы не мокнуть. Дождь стекал по лицу, оставляя подтеки, будто я плакала.
Нет, я не плакала. Я вообще не любила плакать, если уж на то пошло. Плакала я лишь тогда, когда мне было реально плохо, и когда я жалела не себя, а других. Я села на лавку в парке. Отсыревшее дерево было приятным на ощупь. Иногда странные вещи узнаю про себя. Например, сейчас мне нравится отсыревшее дерево. Странная я.
Открыла зонт. Вдруг что-то мягкое потерлось о мою ногу. Я посмотрела вниз и увидела насквозь промокшую кошку с ослепительно белой, белой до голубизны шерстью. Странно, почему в дождь, в городе, она осталась чистой.
Кошка мяукнула и подняла на меня глаза. Я заметила на ней белый ошейник со вделанной в него бирюзой. Я сунула пальцы под ошейник и нащупала бумажку. На сложенном во много раз листочке маркером было написано одно слово: «Кристен».
- Что? Тебя зовут Кристен?
Кошка мяукнула, откликаясь на звук своего имени.
- Ну, Кристен, кто твой хозяин? Или ты как я, временно без хозяина? – весело сказала я.
Кристен мяукнула и забралась ко мне на колени.
- Да, временно без хозяина.
Я демонстративно отвернулась.
- Ну, ну, не обижайся, это мой подарок тебе, чтобы ты убедилась в том, что ты такая же как она, - некромаг приобнял меня за плечи.
Я стряхнула его руки с плеч.
- Мне не нужно от тебя подачек, - гордо ответила я.
Бейбарсов поморщился как тогда, когда я ударила его по лицу.
- Гордыня так и прет. Ты очень гордая. Даже слишком гордая. А кошку возьми. Она тебе поможет, - он попытался поцеловать меня.
- Отвали от меня со своими философствованиями! – закричала я.
Гулявший в парке народ с зонтами и собаками удивленно посмотрел на меня. Глеб схватил меня за руку. Сжав, словно в тисках, мою руку, Бейбарсов зашептал:
- Ты должна меня простить, - он, словно переступил через себя. – Я люблю тебя, и ты это знаешь.
На этот раз мне вырвать руку не удалось. Некромаг крепко держал меня. Потом обнял и прижал к себе.
- Ты меня не любишь, - я не плакала. – Ты не способен любить. Я это говорила тебе много раз.
Он, все так же крепко держа меня, поцеловал в губы. Я замотала головой, пытаясь освободиться.
- Так научи меня любить, - некромаг оторвался от моих губ. В его глазах стояли слезы. – Помоги мне.
Он провел рукой по моему мокрому лицу. С его черных волос капала вода.
- Как я могу объяснить тебе то, что никогда не испытывала? – я взяла кошку на руки.
Глеб наконец-то меня выпустил. Он так и сидел, изредка проводя по лицу рукой.
- Помоги мне, - его шепот перекрыл шум дождя.
Одежда некромага вся промокла насквозь. Почему я никогда не говорила, как он выглядит? Черная рубашка распахнута так, что видна цепочка, на которой висит крест. Черные джинсы, черные ботинки. Сейчас его рубашка намокла и прилипла к телу. Ботинки блестят от воды. Странно, сейчас зима, а он в одной рубашке.
Мои рыжие волосы растрепались. Струи воды стекали по зонту, а капли барабанили по ткани. Подтеки туши под глазами и грязное черное пальто. Два бомжа. Я засмеялась и уткнулась головой к плечу Глеба.
Сколько боли он мне причинил! И что, я собираюсь простить его? Никогда!
- Помоги мне, - снова прошептал он, отрывая меня от моих мыслей.
Я решилась. Даже если он будет умирать, я его не прощу. Никогда не смогу простить. Слишком много боли.
- Нет. Ты слышал? – Нет! Я не буду тебе помогать! Ты причинил мне столько боли, и я никогда не смогу доверять тебе и тем более, любить, - крикнула я.
Некромаг посмотрел на меня равнодушно.
- Я знал, что ты так скажешь. Если хочешь – уходи. Я больше не буду тебя останавливать. Просто исчезну из твоей жизни.
Я занесла руку для пощечины, но сразу же бессильно опустила ее потому, что лицо Бейбарсова было нежным. И он глядел на меня так, словно видел в последний раз в жизни. Казалось, так оно и было.
Я развернулась и ушла, не оглядываясь. А некромаг все сидел на лавке и глядел перед собой пустым взглядом. Через пару секунд я не смогла сдержаться и обернулась. Глеба на лавке не было.
Дождь лил по-прежнему. Я сложила зонт и отбросила его, наслаждаясь дождем. Через пару секунд я опять обернулась. Рядом со мной стояла та самая белая кошка, а в луже отражалось лицо некромага. Слезы опять полились из глаз. Я опустилась на снег.
Я не могла решить, как мне быть. Одна моя половина любила Глеба и говорила мне простить его, вторая же говорила, что он может сделать мне больно и во второй, и в третий раз! В общем, меня разрывало на две половины.
Кошка подошла ко мне и лизнула запястье. Я улыбнулась и погладила ее.
- Ань! Ты что, совсем свихнулась! Очнись, очнись! – Крис трясла меня.
Она стояла рядом, на снегу. На ней была голубая куртка, и пшеничного цвета волосы были аккуратно убраны под белую шапку.
- Аня! Ну, скажи же что-нибудь! Вставай! Детка, вставай! – Крис трясла меня сильней и сильней.
Я покорно встала и Крис взяла меня за руки. Крис заплакала:
- Анечка, умоляю тебя, не молчи, объясни же мне, что с тобой!
Не сказав ни слова, я обняла ее. Открыв рот, я попыталась что-то сказать, но не смогла. Просто не смогла. Крис похлопала меня по спине и повела домой. Я, спотыкаясь, побрела за ней. Пока мы шли в квартиру к Крис, девушка все пыталась меня разговорить. Я же молчала, изредка вскидывая глаза на Крис, и оглядывалась.

                                                                    ***

Я лежала на кровати в своей комнате. Солнце тускло светило из-за туч. Вчерашний дождь не прошел бесследно. Небо было серым, а снег растаял, превратив улицы в сплошной поток грязи.
Рядом со мной, на тумбочке, стояли стакан воды, тарелка с фруктами и лежала записка от Крис. Я взяла в руки записку и пробежалась по ней взглядом:
- Ань, как только проснешься – поешь, я в универе. Вернусь в три. Если куда-то соберешься, звони мне на мобильник. Крис, - вслух прочитала я.
Обхватив голову руками, я попыталась вспомнить, что было вчера. «Я больше не буду тебя останавливать. Просто исчезну из твоей жизни...» Вот, черт! Я дура! Просто мего-лохушка! Некромагов на меня нет!
Я встала с кровати и поплелась в ванную, что-то мне подсказывало, что выгляжу я ужасно... В ванной мои опасения подтвердились. Волосы потускнели, под глазами синяки и не смытая тушь. Отлично! Дам фору все подзаборным пьяницам и бомжам! Волосы придется снова красить, то есть идти в парикмахерскую, а с глазами как-нибудь сама справлюсь. Я умылась, замазала тональником синяки под глазами, заново накрасилась, оделась и пошла в салон.

                                                                  ***

- Вы записаны? – администратор подняла на меня глаза, отрываясь от отчетов.
Я помотала головой и сказала:
- Нет, не записана, есть свободные мастера?
Администратор открыла какой-то блокнот и изрекла:
- Да, есть, освободится через пятнадцать минут. Подождите пока здесь.
Я кивнула и села на черный кожаный диван, так распространенный в приемных. Вытащив из сумки наушники, я присоединила их к телефону и включила музыку... Через десять-пятнадцать минут ко мне подошла администратор и сказала, что мастер свободен и проводила в зал.
Мастером была угловатая девушка лет двадцати шести с короткими рыжими волосами. Она усадила меня в кресло и спросила, что я желаю.
- Покрасьте меня в черный цвет и... наверное, что-нибудь с волосами сделайте...

Через два с половиной часа я взглянула в зеркало. Черные волосы торчали во все стороны, что меня немного удивило.
- Ооо... вы только не волнуйтесь, через несколько минут все нормально будет! – воскликнула мастер.
И, правда, через несколько минут волосы улеглись и имели вполне приличный вид. Я заплатила администратору, сунула на чай мастеру и вышла из салона.
Опять начался дождь, как будто была осень, а не начало весны. Я спешно накинула на голову капюшон и поспешила домой. Было уже два часа. Скоро вернется Крис и начнет ругаться, что я ей не позвонила. Угрызения совести продолжали меня угрызать и поэтому, я набрала номер Крис и сказала ей, что была в парикмахерской. Девушка говорила шепотом, что означало то, что она сидит на лекции.
Внезапно что-то блеснуло на асфальте. Визитка? – Да... Вытесненные золотом буквы: «Анна, езжай в Питер, на Васильевский остров, Большой Проспект, д. 19, кв. 14». Я что, совсем разум потеряла? Какой Эдем?.. Еще и Тартар приплетите...

Hell
спасибо, вот продка)

Глава 12

Питер или резиденция валькирий.

- Здравствуйте, мне нужен билет до Питера, и желательно, чтобы я сегодня добралась, - мой голос прозвучал резко и грубо.
Кассирша равнодушно взглянула на меня и протянула билет.
- С вас четыре тысячи сто девяносто восемь рублей, десять копеек, - сонно ответила она.
Я взяла билет. Отправляюсь в без пятнадцати час, а приеду в семь сорок. Приемлемо. Я пошла к загаженному вокзальному туалету и зашла в кабинку. Воняло ужасно. Я прошептала заклинание и телепортировалась в квартиру Крис.
Вымыв руки после вокзала, я побрела собирать вещи. Покидала одежду, запихнула ноут в сумку, а в другую сумку положила блок сигарет, несколько книжек, косметику, мобильник, наушники и дневник.
В универе я давно не появлялась, и Крис объяснила декану, что я больнице. Подняв брови, я поставила все вещи к двери.

                                                                         ***

Без двадцати час. Через пять минут мой поезд отъезжает. Я стояла на перроне возле моего поезда, затаскивая сумку в поезд. Потом дала проводнице билет, она просмотрела его, кивнула и пропустила меня в поезд.
Я купила билет в люкс, желая ехать с удобствами. Когда, наконец, я сидела в купе, дверь раздвинулась и вошла проводница.
- Ваш комплект белья. Ужинать будете?
Я взяла комплект, положила его на сиденье и ответила:
- Спасибо, да, есть буду.
Проводница дала мне карточку, на которой были написаны названия блюд. Я заказала картофельное пюре и филе рыбы. Потом отдала карточку проводнице и закрыла дверь. Сегодня мне всю ночь не уснуть. «Не делай поспешных выводов», - зашептал внутренний голос. Я пожала плечами и отодвинула постельное белье в угол.
За окном чернело небо. Почти весь снег растаял, и его остатки  серебрились в лунном свете. Вскоре принесли еду. Я без аппетита поела и проводница забрала тарелку. Я попросила у нее две чашки кофе. Тудум-тудум. Тудум-тудум. Поезд ворчал и скрипел. Отпив из первой чашки, я достала из сумки дневник и черную ручку и начала писать:
«Вчерашний день был ужасным. Три раза я разговаривала с некромагом, но, ни разу не заставила себя его простить! Я бесхребетная, безвольная тряпка! Все оглядывалась на прошлое, забывая жить настоящим. Может, меня пугает все новое? И я помню его последнюю фразу: «Научи меня любить!». Как же я могу научить его тому, о чем сама ничего не знаю? Как?!
Вот сейчас сижу и пишу, сижу и копаюсь в себе. Стучат колеса поезда, и это помогает мне думать. Проносятся другие поезда с приветливым ревом, а мой поезд отвечает им тем же...»
Допив вторую чашку кофе, я заперла купе, приоткрыла окно и легла на сиденье. В наушниках играла тихая музыка.
Через несколько минут я провалилась в царство Морфея. Внутренний голос был прав. Вечно я делаю поспешные выводы...

                                                                       ***

- Девушка, через пятнадцать минут Петербург! – проводница постучалась в дверь купе.
Я кинула подушкой в дверь, но тут же поняла, что надо вставать. Я выползла из-под одеяла и натянула на себя узкие джинсы и футболку. Потом влезла в кеды и убрала постель. Одеяло было очень тяжелым, и мне пришлось потрудиться...
Поезд начал замедлять ход, и я увидела в окно вокзал. Сложила ноут и дневник в сумку, бросила взгляд в окно и поезд замер. Надев куртку, я выбралась из купе, таща за собой тяжеленный чемодан. Мне это ужасно надоело, и я сделала чемодан легким, применив заклинание пятого уровня. Мне стало гораздо легче, и я вышла из вагона повеселевшей. Было довольно холодно. Шел мокрый снег, и я поплотнее закуталась в шарф.
Поймав такси, я забралась в машину, стряхивая с волос снег. Вспомнив последнюю встречу с таксистом, я вздрогнула.
- Вам куда? – голос был женский.
Я вздохнула с облегчением. Вытащив визитку, я продиктовала адрес. Таксистка кивнула и вывернула руль. Такси заревело и помчалось на Васильевский остров.
Через сорок минут машина остановилась возле девятнадцатого дома. Я протянула женщине деньги, вышла из машины и пошла к первому подъезду.
Подъезд был похож на пенал. Разномастные выщербленные ступеньки будто светились. Я наступила на первую ступеньку и заметила, что они светятся от того, что через узкое окно пробивается тусклый свет. Я поднялась на площадку четвертого этажа, лифта не было.
Дверь в девятнадцатую квартиру была изрезана бритвой. Я нажала на звонок. Раздался дребезжащий звук. За дверью раздался шум. Створка распахнулась.
- Здравствуйте! – из квартиры выскочила бойкая девушка в фартуке. – Вы кто?
- Эээ... я... вот, - я протянула ей визитку. – Я пришла.
Девушка пробежалась глазами по визитке.
- А-а-а... – протянула девушка, - ты Аня? Я – Ирка. Тебя приказал доставить сюда Троил. У него есть какое-то дело к тебе.
Из квартиры выбежал какой-то парень с длинной черной челкой, закрывавшей глаза.
- Ир, кто это? – спросил он.
Девушка отмахнулась:
- Это та девушка, которую приказал Троил доставить.
Парень понимающе кивнул, внимательно разглядывая меня. Я ответила ему уверенным взглядом, про себя думая о том, не испачкалась ли я. Парень засмеялся, мгновенно поняв, о чем я подумала. Еще один некромаг...
- Я Матвей Багров.
Я пожала плечами, будто говоря: «Очень приятно...»
- Ань, ты согласна служить свету? Ты ведь элементарный маг, должна знать о стражах света и мрака...
- Стоп. Ответь мне на два вопроса.
- Валяй.
- Кто ты и где я.
Матвей засмеялся и ответил за девушку:
- Она валькирия-одиночка, а ты в питерской резиденции валькирий.
Ирка кивнула. Она втолкнула меня в квартиру и захлопнула дверь. Квартира была старая, с высоким потолком.
- Доходный дом, - пояснила Ирка.
Я пожала плечами, и пошла на кухню, следуя за Матвеем. Кухня была маленькой, со столом, разделенным на три половины. Я села на стул, а рядом со мной сели Матвей и Ирка.
- Слушай. На площадке возле дома есть лестница из человеческого мира в Эдем. Ты должна увидеть ее. В тебе сочетаются те качества, которые ценит Троил, и поэтому ты идешь к нему. Раньше элементарные маги никогда не поднимались в Эдем. Ты первая поднимешься по лестнице.
- Если в тебе есть хоть капля мрака, то ты лестницу не увидишь. Я ее не вижу. Ира тоже. В нас есть мрак. В тебе нет, - горько сказал Багров.
Я удивленно смотрела на некромага и валькирию.
- Но почему я?
Матвей грустно усмехнулся.
- Ты совершенство.
Вопросительное выражение моего лица сменилось удивлением и даже испугом. Какие банальные слова. Багров пожал плечами. Ирка взяла мандарин и начала чистить его.
- Завтра в предрассветный час ты пойдешь на ту площадку. Увидишь лестницу и пойдешь по ней. Главное – верить. Если подумаешь, что там ничего нет, лестница исчезнет. Если примешь в себя мрак – никогда не увидишь лестницу. Никогда не выполнишь поручение Троила, - Ирка разделила мандарин на три части и дала одну часть мне, одну Матвею.
Я согласилась. Мне было не по себе. Странно, но я поверила и парню, и девушке... Что-то всплыло в памяти. По-моему, Троил – генеральный страж света.
- У нас к тебе вопрос. Один вопрос, - Матвей нахмурился. – Ты готова? Ты готова стать тем, кем тебя сделала твоя жизнь?
Ирка начала чистить второй мандарин. Я быстро сунула в рот свою до сих пор не съеденную часть мандарина.
- Ты должна понять, - она выбросила в ведро с наклейкой «Перегнивающие отходы» мандариновые шкурки, - ты сама выбрала такую судьбу. Каждый человек волен сам решать что делать и изменять свою жизнь. Сейчас ты пришла сюда. Значит, выбрала свой путь. Сама. А сейчас иди.

                                                                       ***

Четыре часа утра. Я вскочила с кровати от того, что Матвей тряс меня за плечи.
- Тебе пора, - Багров помог мне встать.
Я потрясла головой. Черные волосы Матвея освещала почти ушедшая луна. Я прижалась к нему.
- Мне страшно, - я не узнавала свой голос.
Некромаг все понял и погладил меня по спине.
- Все хорошо. Все будет хорошо. Не волнуйся.
Я отошла от него и натянула джинсы и майку.
- Извини. Я просто волнуюсь, - сказала я, надевая куртку и беря сумку.
- Ничего, я все понимаю... иди...
Я улыбнулась сквозь слезы. Потом вышла из комнаты и пошла на кухню. Там я взяла чашку кофе и села рядом с Иркой, которая уже проснулась.
- Ты в порядке? – спросила она, протягивая мне бутерброд.
Я отказалась, залпом выпила кофе, вскочила со стула и побежала по лестнице вниз, пропуская разномастные выщербленные ступеньки старого доходного дома на Большом проспекте.

Глава 13

Третье небо.

Я уже сидела на лавочке, глядя на заветный квадрат земли у горки, про который мне накануне вечером говорил Матвей. Мне особо не требовался повод для того, чтобы сидеть здесь. Просто хотелось круто изменить свою жизнь.
Наконец, стали появляться первые солнечные лучи. Солнце окрашивало площадку в золотистый цвет, но больше всего золотым отсвечивал тот небольшой квадрат земли возле горки.
Внезапно я увидела несколько золотых ступеней. Я испытала вдруг такую радость и счастье, что хотелось взлететь... но мешалось отсутствие крыльев. Я пристально вглядывалась в ступени и вдруг, я увидела, что ступеней поднимаются ввысь на огромную высоту, скрываясь в облаках... То, что я увидела, ввергло меня в оцепенение. Лестница внушала благоговейный трепет и ужас. Мне захотелось приблизиться к лестнице и прикоснуться к ней. Я подошла к первой ступени лестницы в Эдем, опустилась на колени и поддалась безрассудному чувству – поцеловала ее. Потом с удивлением поднялась с колен и воззрилась на лестницу.
Я осторожно встала на самую первую ступеньку лестницы и стала подниматься в Эдем. Каждая ступенька была словно живой, отвечая на прикосновение моей ноги теплой пульсацией. Я даже не понимала, что я делаю.
Вокруг не было ничего видно. Я поднималась вверх, в облаках, словно в тумане. Золотистый свет становился все ярче, пока не стал совсем ослепительным. Я зажмурилась, и ощутила то, что лестница закончилась.
Открыв глаза, я увидела то, что не смогла бы описать даже под страхом смерти. Долина, полная вечнозеленых деревьев и ярких цветов. Небо такое яркое, что даже глаза поднять не представлялось возможным. Солнце грело, даря радость и счастье.
- Девушка, вы Анна?
Рядом со мной стоял молодой страж света с длинными золотистыми волосами.
- Да, а я в Эдеме? Ммм... кто вы? – сказала я, непривычно тихим голосом.
Страж взял в руки какой-то кулон. Присмотревшись, я поняла, что это золотые крылья на цепочке. Златоволосый нажал на середину крыльев там, где они соединяются. За его спиной появилась золотистая дымка, а через мгновение появились ослепительно белые крылья.
- Я Элиот.
Он обнял меня за талию, взмахнул белоснежными крыльями, поймав поток воздуха, и взлетел. Это было самое удивительное чувство, которое я когда-либо испытывала. Ветер растрепал черные волосы и златокрылый неодобрительно посмотрел на меня. В Эдеме ни у кого не было черных волос, и это считалось признаком мрака. Я пожала плечами, поняв, что он думает. Мы приземлились около большого белого здания. Элиот убрал крылья и повел меня внутрь.
- Когда окажешься на третьем небе, глубоко не вдыхай и не выходи на балконы, - страж взял меня за руку.
Я увидела гордо и напыщенно расхаживающих по залу павлинов и подумала, что они глупы. Стараясь глубоко не дышать, я услышала голос Элиота:
- Войди в ту дверь. Ту, белую. За ней тебя ждут.
- Кто ждет? – спросила я у стража.
Златокрылый таинственно улыбнулся:
- Сама узнаешь, а теперь иди.
Я подошла к высоким белым дверям и толкнула их. Створки распахнулись, и я увидела крепкого мужчину лет шестидесяти. Троил был стар, но крепок.
- Здравствуй, Аня, - голос генерального стража был ласковым.
- Эээ... здравствуйте...  – промямлила я.
Троил сидел за столом и писал что-то в толстой тетради.
- Ты, наверное, хочешь спросить, зачем я пригласил тебя сюда?
Я закивала и посмотрела на генерального стража.
- На земле сейчас такое положение, что нам придется прибегнуть к твоей помощи. Это Дафна, - дверь распахнулась и в кабинет Троила вошла девушка лет семнадцати с невесомыми золотыми хвостами. – Ее почти захватил человеческий мир, и она никогда не сможет вернуться туда, - по щеке девушки скатилась блестящая слеза. – Но там остался ее подопечный, и поэтому, мы вынуждены сделать тебя хранителем этого человека вместо Дафны. Ты получишь крылья и флейту. Станешь стражем-хранителем.
Тебя затянуть человеческий мир не может, так как ты по сути человек, а не страж. Ты справишься, и все будет нормально... Только помни – его выбор – твой выбор. Если мрак – ты – мрак. Если свет – это будет замечательно!
Троил протянул мне серебристые крылья и флейту. Я взяла их в руки и ощутила живительное тепло, разливающееся по всему телу. По щеке Дафны скатилась еще одна слеза. Генеральный страж улыбнулся и погладил Даф по плечу.
- Иди. Элиот тебе все объяснит, - Троил взмахом руки открыл дверь.
Я медленно пошла к двери. Как только я двинулась к дверям, Дафна с грустью сказала Троилу:
- Вы, правда, думаете, что это правильно?
- Не волнуйся. Мы все сделаем. Снимем магию крыльев и сотрем ему память о тебе. Он ничего не вспомнит. Кстати, общую память мы ему вернули. А пока отдыхай...
Я, наконец, закрыла дверь и увидела Элиота, поджидавшего меня. Златокрылый улыбнулся и повел меня к выходу из здания.
- Ну, как все прошло? – дружелюбно спросил он.
Я вытащила из сумки флейту, серебряные крылья и показала ему. Элиот опять улыбнулся.
- Ты молодец, - страж погладил меня по плечу. – Вот только посмотри на свои волосы.
Я удивленно взяла в руки прядь волос и взглянула на нее. Волосы стали рыжими и невесомыми. Они порхали как у Даф. В голову пришла мысль о том, что все волосы в Эдеме становятся такими.
- Нет, просто твой черный цвет волос свету не нравится, - Элиот материализовал крылья.
Потом страж схватил меня за талию и сильно оттолкнулся от земли. Мы полетели обратно к лестнице.
- Ты вернешься на землю, поедешь обратно в Москву, найдешь своего подопечного и останешься с ним. Он все поймет правильно, вот только не знает ничего о стражах света и тьмы. Ты для него просто хорошенькая девчонка. И еще: ни в коем случае не рассказывай ему о мраке или свете. Его эйдос должен определиться, - Элиот начал снижаться.
Я увидела золотые ступеньки лестницы. Наконец, мое летающее такси приземлилось и чуть подтолкнуло меня к лестнице.
- Если что, зови меня. Я услышу, ведь я твой страж-хранитель, - Элиот опять улыбнулся и помахал мне рукой.
Я помахала ему в ответ. Потом уверенно наступила на первую ступеньку и пошла вниз. Стараясь не смотреть вниз, я аккуратно спускалась. Наконец, показалась очень далекая земля и я радостно подскочила. Но, моя нога соскользнула со ступеньки, и я полетела вниз...
Судорожно ища в кармане крылья, я летела вниз на огромной скорости. Почти у самой земли за моей спиной, в серебристой дымке возникли белые сияющие крылья. Я неумело взмахнула ими и, поймав поток воздуха, взмыла вверх. Закричав от радости, я спикировала и приземлилась на землю, мгновенно убрав крылья.
На площадке уже стоял Матвей Багров и ждал меня. Я подбежала к нему и обняла.
- Ну, что? – спросил он, протягивая мне термос с кофе и бутерброд с ветчиной в фольге.
Я только сейчас ощутила, что ужасно голодна. Чмокнув Матвея от избытка чувств, я взяла бутерброд и целиком запихнула в рот.
- Ты замечательно летела, - похвалил меня некромаг.
Я довольно отпила из термоса кофе.
- А где Ирка? – спросила я.
Матвей взял у меня пустой термос и сказал:
- Она спит. Всю ночь вчера дежурила.
Я поняла почему, когда я встала, она уже была на кухне. Валькирия просто не ложилась.
- Может, я покараулю, а ты иди? – ответила я.
Багров покачал головой и повел меня к подъезду. Мы поднялись на четвертый этаж и вошли в квартиру. Ирка стояла в прихожей уже одетая.
- Почему ты встала? – спросили мы с Матвеем в унисон.
Ирка застегнула куртку.
- Фулона вызывает. Я телепортирую, а вы поедете на поезде. Мне срочно, а она запрещает телепортацию.
Мы с Багровым переглянулись. Ненавижу поезда. Особенно ездить на них. Я скользнула в квартиру и бросилась собирать вещи.
- Билеты вам я уже купила, пока вы прохлаждались на площадке, - весело сказал Ирка.
Валькирия-одиночка выскочила из квартиры и выбежала из дома на улицу. Вскоре хлопок возвестил о телепортации Ирки.
- Эй, некромаг, иди вещи собирать, - крикнула я.
Матвей стоял на пороге, покачиваясь.
- А у меня нет вещей.
Я недоуменно уставилась на него. Рядом с ним валялся рюкзак и некромаг указал на него. Я понимающе кивнула и вытащила вещи в коридор. Сколько раз я уже делала это?..
- Ну, что, пойдем? – кто сказал это? Я или Матвей? Или оба? Я не помнила.
Подхватив вещи, я вышла на улицу.

                                                                       ***

Мы стояли на перроне. Наш поезд стоял и пыхтел. Проводница проверила билеты и впустила внутрь. Багров взял рюкзак за лямку и закинул на спину. Я же взяла две свои сумки за ручки и втащила в поезд.
Вечером Матвей вышел, и я достала дневник:

«Вот и началась новая жизнь. Я страж и я счастлива. У меня есть крылья и флейта. Я – свет. Не чистый, конечно, но свет. А теперь я еду в обратно в Москву. Кстати, недавно я увидела своего ангела-хранителя, вернее, стража.
Но в любом случае, это новая жизнь и я должна радоваться. Единственное что меня волнует, так это Глеб Бейбарсов.
Не могу больше писать, возвратился Багров...»

Отредактировано Аня Гроттер (2009-04-12 14:38:25)

прошу сильно не бить. просто сама кое-в-ком разочаровалась, вот и навеяло^^
это две последние главы. когда прочитаете, прошу, (нет, по-настоящему умоляю:) скажите,
писать ли мне продолжение?
сюжет к продолжению готов, и я честно причестно буду выкладывать вам все по мере написания... (ну, это если вы захотите)

спасибо за критику Ангел Любви
и за отзывы Hell

Глава 16

Почему ты его не спас? (эта глава всего лишь записи из моего дневника)
                                                                                                                                                                  Падшие ангелы рядом
                                                                                                                                                                      С лицами старых солдат
                                                                                                                                                                      Ждут одного лишь приказа
                                                                                                                                                                      Вернуться ... Вернуться назад
                                                                                                                                                                      Чтобы собрать все знамена
                                                                                                                                                                      Стрелы, обломки мечей
                                                                                                                                                                      Вновь пережить вместе битву
                                                                                                                                                                      В сто дней и ночей.

«Последний родной человек мертв. Как я могла такое допустить? Я – страж света, не смогла спасти его! И главное – он бездействовал. Я и плакала и просила его, но он ничего не сделал! Не хотел или не мог? Может, и то и другое? Да нет! Он просто не захотел! У него сила некромагии, а он не согласился помочь мне!» (Мой дневник).

«Падшие ангелы рядом
С лицами старых солдат
Ждут одного лишь приказа
Вернуться ... вернуться назад
Чтобы собрать все знамена
Стрелы, обломки мечей
Вновь пережить вместе битву
В сто дней и ночей
Падшие ангелы рядом,
Трудно смотреть им в глаза
Храбрость отчаянье каждый увидит...
Увидит не сам...
Верни им небо, тоску по дому утоли
Посеребри путь звездной пылью
Верни им небо, хозяин света и любви
И в знак прощенья дай вновь крылья»

«И снова его тихий голос: «помоги мне...». В самых ужасных кошмарах преследует меня его бледное лицо, растрепанные волосы и кровь, стекающая по подбородку вниз...»

                                                                        ***

- Ну и чем ты оправдаешь на этот раз свое бездействие? – сказала я инквизиторским тоном, как мне показалось.
- Я не мог. Его нельзя было спасти даже с моим даром. Как же ты не понимаешь?! Я хотел его спасти, но не мог! Это проклятие от времени делается все сильнее!
- Но почему мои силы бессильны?! Я же страж света! Я могла его спасти! Он умер из-за меня!
- Даже твоей силы не хватило бы на то, чтобы спасти его. И запомни: ты ни в чем не виновата!
- Но ты же помнишь как все было! Это я не смогла спасти его, а ты вообще стоял в сторонке! Почему ты его не спас?!
Плачу.
- Я не мог! Ты понимаешь?! Не мог! Я хотел бы. Хотя бы ради тебя! Ведь я люблю тебя!
- Если любишь – сделай что-нибудь! Верни его! Я не смогу жить без него!
- Как вернуть?
- Ты же некромаг! Придумай что-нибудь! Это все из-за тебя!
Голос сорвался и по щекам потекли слезы.
- Думаешь, мне приятно думать, что он погиб из-за меня?!
Я пронзительно захохотала. Мое состояние было близким к истерике, но если я еще могла сдерживаться, то некромаг вообще был в ступоре.
- А мне каково думать, что ты и я могли спасти его, но не спасли?! – закричала я.
Он вытирает мне слезы. Я вырываюсь, хотя сама понимаю, что утешения ему сейчас гораздо нужнее.

                                                                   ***

Это все было как во сне. Он кричал, по его лицу текла кровь, из разрезанного горла чудом вылетали какие-то звуки. Раны на теле с каждой секундой углублялись. Я стояла рядом с ним на коленях и играла на флейте. С флейты стекала кровь. Его кровь. Я не знала что с ним, но не переставала играть.
Кровь текла и текла, заливая мне руки. Я держала его за шею, отказываясь верить в то, что он мертв. Некромаг нашептывал какие-то заклинания, вертя свою трость. Его руки тоже были в крови.
Я закрыла лицо руками и опустилась на пол. Слезы текли на пол. Именно текли, а не капали. Я не могла остановиться.
Некромаг поднял меня с пола, усадил на мокрое от крови кресло и обернулся к телу моего брата.

Да. Стас погиб, и я даже не смогла спасти его. Я не справилась. Подвела его. Я – страж света, не справилась! И главное – он говорит, что я ни в чем не виновата! А я знаю, что виновата!

«Меня уносят моря,
Моих надежд, что стоят.
И не дают отступить,
И не хотят умирать…

Тошнотным глянцем страниц.
Бьёт по провалам глазниц,
Я в сотый раз промолчу,
Что мне наплевать!
На вечность холодов
И бесполезность снов,
В которых я летал…
Крик перелётных птиц
По нервам сотней спиц
Напомнит, что я знала...

                                                                              ***

Теперь я сижу на крыше высокого блочного дома. Крылья у меня за спиной намокли от дождя. В руке папка с рисунками Глеба. Он недавно отдал мне ее, сказав, что ему от меня нечего скрывать.
В папке лежало бесчисленное количество рисунков рыжеволосой девушки. Каждый рисунок был обведен множество раз. Иногда веки девушки поднимались, и я видела мгновенный проблеск изумрудных глаз.
Разозлившись, я отбросила папку. Скользнув по мокрому покрытию крыши, папка полетела вниз. Вначале, я чуть не спрыгнула с крыши, планируя на крыльях и стараясь подхватить русинки, но потом плюнула на все это, села и скрестила руки и ноги.
Через пару секунд я посмотрела вниз. На асфальте стоял он. Глеб собирал рисунки, намокшие, порванные ветром. Папка отлетела под колеса машин и некромаг поднял и ее тоже.
Я не почувствовала, как по моим щекам потекло что-то еще кроме дождя. Потом я обернулась, выдернуть еще черное перо из крыла и увидела Глеба. Бейбарсов стоял надо мной, держа в руках рисунки.
- Зачем ты их сбросила? – тихо спросил он.
- Они сами упали, - попыталась соврать я.
У меня не получилось. Глеб наклонился к моему лицу и сел рядом. Его мокрые губы коснулись моих и я обняла его.
Мы сидели так очень долго. Мне казалось, что прошла вечность. Наконец, некромаг оторвался от моих губ и прижал к себе.
- Ты мне очень дорога.

Вены дороги, дороги вен
Машинкой размажет по кирпичности стен
Обломки империй, элементы систем,
И тот, кто был всем, тот станет никем.

Дорожки пыли, пыль дорожек.
Белый смелый, хитрый тоже.
Покатились глаза по бледной коже
У меня есть ножик, где-то ножик.

Героиновый рай и они там вдвоем.
И мы, наверное, туда попадем
По дорогам вен, по дорожкам пыли,
Ведь мы так любили, мы были!

Я недавно вспомнила, что никогда не говорила Глебу о том, что люблю его. А может, и правда не люблю?
Нет, люблю, просто, кажется, он относится ко мне как к щеночку со сломанной лапкой. Довольно неприятное чувство. Нет, нет и еще раз нет! Он как будто делает одолжение, говоря мне о том, что любит меня. Это странно и нелогично. Страшно и больно.
И еще я поняла, что он ни капли не раскаивается в том, что когда-то чуть не убил меня. Это тоже сильно пугает. А тут обнимает и говорит, что я ему очень дорога... страшно. Очень страшно.

Глава 17

С ветром свободы в безумном экстазе заклеила свой рот.

Я посмотрела на несколько темных перьев, лежащих у меня в руке. Я вырвала их из крыльев, а раны потом несколько дней кровоточили. Я не хотела, чтобы Троил терял веру в меня и в мои силы.

«Это я, я.
Сложила на могиле багровую россыпь свежих цветов.
Это я, я.
Нашла в себе силы, отбросив реальность, подняться до звезд.
Это я, я.
Лезвием острым открыла себе путь к параллельным мирам.
Это я, я.
В своем эгоизме даю обвинение вам.
Падаю, падаю вниз...
Это я, я.
Кривою душою хотела обездвижить жизненный ход.
Это я, я.
С ветром свободы в безумном экстазе заклеила свой рот.
Это я, я,
Каплями крови сумела отомстить за простые слова.
Это я, я,
Холодною кожей поняла, что смерть выбирает меня!
Быть может, хотелось,
Остаться для тебя!
Начать все с начала,
Забыть обид края.
По коже стекает
Водой моя стезя.
А я лишь мечтаю,
Вновь обрести себя...»

Господи, как он не понимает, что ранит меня этим: «ты дорога мне!» в самое сердце! Я люблю его, а он даже понять не хочет, что и я – его игрушка – могу чувствовать.

Через пару минут я встала с кресла и легла на кровать. Вестей от Глеба нет уже месяц. А я, как дура, ждала. Думала, что он исправился. Теперь мне, правда, страшно. Очень страшно. Я помню, как он пытался убить меня, бил по лицу. А я его простила.
Но я помню его мягкие черные волосы, красивую улыбку, блестящие глаза. Как он целовал меня. И как я могла его простить? Ведь он не ведает пощады, не умеет прощать. Я была лишь маленькой светлой строчкой в его книге жизни.
Никто, даже самые светлые силы, не смогут вычерпать всю его тьму. Может, я слишком слаба, слишком мала?.. Нет. Он – тьма. Я – свет.

Простите меня за все.

Я лечу. Ветер треплет мои черные волосы, теряясь в них. Мне плохо, но когда я летаю, становиться чуть легче.
Перья на крыльях больше не темнеют. Потому, что крыльев больше нет. Я оставила их на прикроватной тумбочке. Нет, я не спрыгнула с крыши, пусть этот чертов некромаг и не надеется. Я сплю.
И в этом сне я живу. Живу по-настоящему. Без него. Он мне больше не нужен. Хотелось бы жить одними только снами.

«Быть может, хотелось,
Остаться для тебя!
Начать все с начала,
Забыть обид края.
По коже стекает
Водой моя стезя.
А я лишь мечтаю,
Вновь обрести себя...»

Нет, не хотелось остаться даже ради него. Из-за него я сейчас страдаю. Даже когда я сплю, слезы бегут по щекам, оставляя дорожку, путь, по которому будут стекать другие слезы.

Пару дней назад я узнала, что умерла Крис. Хотите узнать, как она умерла?! Засмеялась. Это он ее убил.
Не-е-ет! Крис умерла... черт, я даже не знаю, от чего она умерла. По-моему выпила слишком много снотворного.

- НЕТ! ЭТО ТЫ УБИЛ ЕЕ! – я кричу, перемешивая кровь со слезами.
Кровь потому, что недавно порезалась, и теперь кровь льется из довольно глубокого пореза на лице.
- Зачем ты кричишь? – мягкий голос у меня за спиной. – Разве я разрешал тебе это делать?
- Мне на тебя плевать, Глеб! – мой голос снова срывается.
- Неужели? – вкрадчиво говорит он. – А разве не ты вчера и позавчера, и вообще, весь этот месяц кричала, что любишь меня?
- Нет. Нет. Нет. Я не кричала. Не я. Я не люблю, - он закрывает мне рот.

Сложила на могиле багровую россыпь свежих цветов.
Нашла в себе силы, отбросив реальность, подняться до звезд.
Лезвием острым открыла себе путь к параллельным мирам.
В своем эгоизме даю обвинение вам.
Падаю, падаю вниз...
Кривою душою хотела обездвижить жизненный ход.
С ветром свободы в безумном экстазе заклеила свой рот.
Каплями крови сумела отомстить за простые слова.

Простите за все. Простите. Я больше не могу.

«Надеюсь, вы все меня простите. Ты, Стас, за то, что не смогла спасти тебя от смерти. Ты, Кристина, за то, что не была тогда с тобой, и ты тоже умерла. Родители... за то, что не любила.
Глеб – та же причина. Хотя, наоборот. Антон – прости за любовь, хотя я тебя никогда не любила.
Все остальные за ту боль, которую я вам причинила. Мефодий за то, что отобрала у тебя Дафну. Но я, же исправилась! Вернула тебе твою любимую! Ира... за то, что не оправдала надежд.
Матвей. Извини за иллюзии дружбы или вообще какого-то общения. Генеральный страж света Троил – за то, что подвела свет.

Я не достойна быть светом. Мои крылья совсем потемнели. Теперь белых перьев на них осталось всего шесть.

Извини меня за то, Элиот, что не смогла быть достойной тебя. Крылья и флейту я оставлю на крыше, там, где и я. Они будут в моей сумке.

Странно так писать об этом, но мне хорошо. Хорошо и спокойно так, как никогда не было, по крайней мере, за последние четыре года.

Я бы хотела остаться, но мне нести это бремя самой надо. Напоследок, я оставлю вам отрывок из моего любимого стиха:

«Я не для ангелов и рая
Всесильным богом сотворен;
Но для чего живу, страдая,
Про это больше знает он,

Как демон мой, я зла избранник,
Как демон, с гордою душой,
Я меж людей беспечный странник,
Для мира и небес чужой;

Прочти, мою с его судьбою
Воспоминанием сравни.
И верь безжалостной душою,
Что мы на свете с ним одни».

А вот это уже мое.
Будете искать меня – не найдете,
Сотни дорог вы пройдете,
Лишь тот сможет меня отыскать,
Что чистый огонь сможет в сердце принять.

Прощайте.
С безграничной любовью к тебе, Глеб. И ко всем остальным.
Ваша Аня.

Эпилог

Когда замерзшее тело девушки было обнаружено на крыше старого здания, за ее спиной слабо трепыхались белоснежные крылья.
Ее нашли подростки, без разрешения залезшие на крышу. Они ужасно испугались, но потом позвали милицию.
Среди милиционеров был златокрылый. Он мгновенно все понял и унес тело девушки с крыши. Но захватил письмо и флейту с крыльями. Потом он передал их стражу-хранителю девушки и ушел.
Когда же девушку с крыльями повезли на кладбище, на ее руке была надпись:

«Будете искать меня – не найдете,
Сотни дорог вы пройдете,
Лишь тот сможет меня отыскать,
Что чистый огонь сможет в сердце принять...»

Это сочли простой татуировкой, но лишь златокрылые знали подлинный смысл послания. Это было древнее заклинание, позволяющее возвращать людей из мертвых.
Похоронили ее в могиле с мраморным надгробием, где была высечена фраза: «Последний же враг истребится – смерть (спасибо тете Джоанне)».

Прим. автора: мне не хочется оставлять лазейку в Потустороннем мире, но я даю вам надежду на лучшее, и на то, что настоящая любовь все же есть.

Через день, где-то невообразимо далеко от Новодевичьего кладбища, где похоронили девушку:

- Ты уверен, что она мертва? Не оставил ей никакой лазейки? – спросила рыжеволосая кудрявая девушка у своего черноволосого спутника.
- Да... – довольно ответил тот. – Она умерла. Я ее заставил.
Он поцеловал рыжую девицу, и та ответила ему страстным поцелуем.
- Я люблю тебя, Глеб. Забудь об это мерзавке. Она мешала нашему счастью, - сказала она.
Через пару секунд Глеб, задумчиво смотрящий вдаль, ответил:
- Ты права, Тань. И помни – ничто на свете не способно заставить меня разлюбить тебя...

В эту же минуту на кладбище раздался громкий треск. Треснуло надгробие. Надгробие той самой девушки и с белоснежными крыльями...

Отредактировано Аня Гроттер (2009-05-11 11:47:55)

але, люди! комментарии на бочку :Р
очень хочется критики и похвал)
если ты гость - зарегистрируйся, это не долго и ОСТАВЬ КОММЕНТАРИЙ!!!)))

Глава 2

Четыре стихии.

- Ты кто? И что ты делаешь на ее могиле? – возмутился Глеб, подходя к надгробию Ани, и тут же умолк, помня о послании.
- Я ее друг из университета. Максим, - Макс сидел на свежевыкрашенной в черный цвет скамейке. Он поначалу недоверчиво потрогал сиденье, а потом только плюхнулся туда, сорвав бумажку: «Осторожно, покрашено». – А ты кто?
- Я ее парень - Глеб, - через силу выдавил некромаг. – Господи, какой парень! – подумал он.
Макс отвел глаза и внезапно спросил:
- Слушай, Глеб, а ты магией занимаешься?
- Откуда ты знаешь?
- Неважно. Ты мне поможешь?
- В чем?
- Вызвать Аню из мертвых.
Пару минут Глеб оторопело смотрел на Максима, не понимая, как простой смертный может знать о таком.
- Так поможешь? – нетерпеливо спросил Макс.
Бейбарсов кивнул и сказал идти за ним.

                                                                       ***

- Даринка! Ты уверена, что это то самое место? – девушка с длинными и волнистыми светлыми волосами подошла к надгробию.
- Я уверена, Дел, - угловатая пятнадцатилетняя девушка подошла к ней. – Стой на месте, Делла!
Дарина внимательно всмотрелась в надгробие.
- Дарин, ну и что нам делать надо? Выкапывать эту девчонку?
Делла скорчила рожу.
- Дел, не кривись! Ты отлично знаешь, что нам надо найти двух других.
- Каких других?
- Тех, кто владеет стихий земли и огня. - Даринка потрогала могильный камень и дотронулась до фотографии. – Одну мы уже нашли. Это огонь. Осталась земля.
- Мда... ни за что бы не взялась за такое дело, если бы Сардик не просил... история-то скользкая и туманная...
- Не жалуйся, Дел, надо, значит надо. Опять ты за старое. Это наше задание! Раз академик просил, значит, это реально важно!
Кстати, без тебя мы не сможем выполнить его поручение. Ему нужны все четыре стихии. Кажется, я еще в Тибе слышала, что кто-то предсказал, что четыре стихии, в день двадцатилетия огня должны отправиться в Хаос.
- Я тоже что-то такое слышала. Медузия говорила нам на уроке про Хаос, и случайно сболтнула что-то лишнее.
Делла и Дарина сели на скамейку.
- Ну, нет! Я в Хаос не пойду...

                                                                            ***

- Что ты собираешься делать? – спросил Макс.
Глеб отмахнулся от него, как от назойливой мухи, достал из стола кусок воска и черную свечу. Потом зажег свечу, выпустив из мизинца струю огня. Максим все это время с расширенными от удивления глазами смотрел на него. Через пару секунд, когда свеча разгорелась, некромаг взял кусок воска, нагрел его и начал лепить...
Когда работа была готова, Макс удивился, что фигурка была очень сильно похожа на Аню.
- Это что, магия Вуду? – со страхом спросил студент.
Бейбарсов усмехнулся, и ответил:
- Это некромагия. Не знаешь, - не говори.
Макс пожал плечами и отошел. Глеб тем временем поставил фигурку на стол, и положил рядом кусок мрамора, по-видимому, отколотый от могилы Ани и полил фигурку чем-то багровым.
- Покинь тот мир беспечный,
Вернешься ты к нам не навечно,
Свеча, фигурка и кровь,
Помогут прожить тебе вновь. – Глеб положил обе руки на стол.
Фигурка завертелась и вспыхнула ярким светом.
- Зачем ты меня вернул? – хриплый голос из неоткуда.
Макс чуть не упал со стула и кинулся к столу.
- О-о... Максик! И ты здесь. Ну и что вам надо?
- Оживить тебя.
Максим прикрыл рот рукой, будто не хотел говорить того, что сказал только что.
- Это слишком грубо... – усмехнулся Глеб. – Мы хотели узнать, как тебя вернуть. У меня... то есть, у Макса проблемы возникли.
- Да... я знаю, какие проблемы. Знаешь, Глеб, а ты ведь хочешь вернуть меня просто так. Танечка-то твоя умерла, вот теперь меня оживить хочешь...
- Она из-за тебя умерла? – спросил Глеб приглушенно.
- Не-е-ет... – протянула фигурка. – Это ее судьба.
Бейбарсов кивнул и отвернулся.
- Как нам тебя вернуть? – спросил Максим.
- Зачем тебе меня возвращать? Глебу – понятно, зачем, а вот тебе...
Макс замялся:
- Я... просто я...
- Любишь?
Глеб вернулся и сел рядом.
- Ты помнишь этот день? На земле под холодным дождем, остались мы вдвоем. Из последних сил заставлял ты биться сердце мое.
- Замолчи. Я не могу больше! – крикнул Глеб.
- Да-а-а... теперь я все поняла... а сейчас слушайте, как меня вернуть: идите сейчас на кладбище и встретьте там двух девушек. Они знают, что делать.
- Спасибо. Ты очень дорога мне, - усмехнулся некромаг.
- Не зли меня. Я тебе нужна, и ты сам это знаешь!
Бейбарсов мрачно посмотрел на фигурку. У него больше не было сил.
- Нам нужно заклинание.
- Да.
- Хм... ну, слушайте:
Четыре стихии в одном,
Самом простом.
Вернись любовь и счастье,
И в этом всем отчасти,
Поможет вам вода и воздух.
Огонь мой под землей,
Земля – твоя стихия,
Любовь – моя награда.
Глеб грустно посмотрел на Макса.
- Ну и что ты не записываешь? – спросил он задорно.
- Барсик, не наезжай на мальчика. Он и так ничего не понимает. А вот когда я из могилы вылезать начну, так вообще в обморок хлопнется, - фигурка хрипло засмеялась.
Некромаг, похоже, чуть прибалдел от такого обращения.
- Не забудь принести мне немного приличной одежды и мою сумку. Элиот вам ее отдаст. Там еще салфеток влажных... ну, ты сам знаешь что, тоже же разочек-два с погоста выбирался...
Максим теперь вообще ничего не понимал. Они все что, по несколько раз умирали?..
- Хорошо, а теперь мы пойдем на кладбище, положим на твою могилку цветочки, и заодно немножко оживим тебя... – засмеялся Бейбарсов.
- Кстати, почему Максик ничего не говорит? Он язычок проглотил?
Студент спешно закивал. Опять раздался хриплый смех.
- А ты смелее стала. И теперь ты темная, учти! – Глеб коснулся фигурки пальцем.
- А я всегда была темной. А теперь, до скорой встречи, мне пора заниматься самооткапыванием, а то не успею к вашему приходу...

                   
                                                                        ***

- Эй, девушки, можно с вами познакомиться? – крикнул Глеб издалека, завидев Дарину и Деллу.
Он и Макс подошли чуть ближе и уселись на скамейку рядом с могилой.
- Можно, - вежливо ответила Делла. – Меня Делла зовут, а это моя подруга Дарина. Только вот знакомиться на кладбищах даже для меня слишком брутально.
Она показала пальцем на покрасневшую Дарину.
- А ты чего смущаешься? – обратился к ней Глеб.
Дарина что-то пробурчала и отвернулась. Некромаг засмеялся.
- Я Глеб, а это Макс. Мы тут из-за Ани, - он указал на надгробие. – Вы ведь знаете, как соединить все стихии?
- Да, - наконец, Дарина открыла рот. – Встаньте в круг и соедините руки. Сила огня, которой Аня владеет, выйдет наружу и вытащит ее тело.
Глеб первым встал и протянул руку Делле. Та взяла ее, взяв в свою очередь за руку Дарину. Та, покраснев, взяла руку Глеба и встала спокойно.
Макс стоял в стороне, наблюдая.
- Теперь подумайте о вашей стихии и направьте ее вниз.
Три луча: коричневый, серый и голубой ударили в землю. Гравий засветился и затрещал. Делла вскрикнула и отбежала от надгробия, размыкая круг.

Ритка Вихров
Hell
пасиб :***

ща выложу продку)))

Глава 4

Детки-конфетки.

- Глеб, ты мою сумку не видел? А то там и флейта и крылья! – крикнула я.
Из кухни вышел некромаг.
- Нет, не видел. Может, Даринка с Деллой знают?
Я пожала плечами. Раздался звонок в дверь. Я пошла в прихожую и распахнула дверь.
- Привет! – хор из трех голосов заставил меня улыбнуться.
В дверях стоял Макс Лебедев, Дарина и Делла. Последняя протягивала мне мою сумку.
- Привет, спасибо, я как раз ее обыскалась! Заходите, снимайте куртки, и шагом марш на кухню.
Компания разделась и шумной толпой пошла на кухню. Я бросила сумку на диван и последовала за ними.
Гости уже расселись и обменивались последними новостями с Глебом.
- Так! – объявила я. – Я иду в магазин, в холодильнике мышь повесилась! Кто составит мне компанию?
- Я! – Максим встал с дивана.
Глеб недовольно поерзал на диване.
- Дел, не составишь им компанию? – спросил он.
Делла улыбнулась и встала с дивана.
- Вот и отлично! – воскликнула я. – Пошли.
Мы вышли из кухни, надели куртки и выскочили на улицу, под палящее солнце.

- Глеб... а как ты к Ане относишься? – спросила Дарина, закинув ногу на ногу так, чтобы юбка приподнялась.
Некромаг равнодушно посмотрел на ее длинные ноги и ответил:
- Хорошо, - он уже понял, что Дарина его кадрит, но, в то же время хотел, чтобы я его приревновала.
«Ну вот, просто отлично! Он ее не любит... хотя, как он ее обнимал, когда она вернулась. Нет, он свободен! – подумала Дарина. – Надо брать тепленького...»
- А почему? Мне показалось, что у тебя есть девушка... то есть, у такого красивого парня как ты, должна быть девушка... самая лучшая...
Глеб мысленно усмехнулся: «всегда так... и что, сказать, что девушка умерла, или то, что не могу добиться ее любви?» Он решил теперь всегда говорить правду. Вот и теперь скажет, что не может добиться любви.
- Она... ммм... та, которую я люблю, дружит со мной, общается, но не любит. Я много раз ее предавал, но она простила... – его голос дрогнул. Он не хотел говорить такую правду.
Дарина недоуменно моргнула, но потом справилась с собой и продолжила:
- Ну... а ты знаешь, как я к тебе отношусь?
- Нет, - последовал лаконичный ответ. – Как?
- Ты мне очень нравишься...
Хотя Глеб ожидал этого, но говорила ему так только Таня.
- Это очень мило, но ты, извини, не в моем вкусе...
Дарина, кажется, ничуть не обиделась.
- А какие в твоем вкусе? Такие как Аня?
- Да.

                                                                      ***

- Ань, можно с тобой поговорить?
Делла с Дариной уже ушли, Макс откланялся чуть позже. Теперь мы с Глебом сидели на диване в моей комнате.
- Говори.
Мы с ним наедине в первый раз после моего возвращения.
- Ты сможешь меня когда-нибудь простить? Хоть когда-нибудь?
- Я не знаю. Ты притворялся, что любишь меня, оставил тогда, когда я уже не могла без тебя. А в конце бросил, как сломанную игрушку. И правда – я сломалась после этого. Перестала верить в свет, в любовь. Неужели ты считаешь, что я смогу тебя когда-нибудь простить?
Глеб молча покачал головой.
- Ты права. Я поступил ужасно.
- Хорошо, что ты это осознаешь. Хотя я теперь даже в этом не уверена. Ты вернул меня только из-за того, что твоя Таня умерла. А сейчас говоришь просто слова, никак не затрагивающие твою душу. Зачем ты так поступил?
«А она ведь права... я вообще не раскаиваюсь. Мне просто плохо. Без нее. Я сильно привязался. Только вот такой вопрос: люблю или нет? И это самое важное сейчас.
- Позволь, я не буду отвечать на этот вопрос.
- Нет. Попробуй хоть сейчас, раз в жизни – сказать мне правду.
Бейбарсов протянул мне крылья.
«Зачем они мне сейчас? – подумала я.»
- Хорошо. Отвечу. Очень давно Таня меня просила о такой вещи – крыльях светлого стража, измученного горем и любовью. Как ты понимаешь, отыскать такого очень трудно. А еще труднее взять у него крылья, - искренне сказал он.
Во мне вскипел гнев.
- Так ты мог отказать ей!
- Ты не понимаешь! Я любил ее!
Слово любил сразу удивило меня. Даже если Таня умерла, я думаю, Глеб бы до сих пор любил ее.
- Любил? Почему в прошедшем времени? – спросила я подозрительно.
- Потому, что Гроттер умерла.
Еще одно: говорит о ней, называя по фамилии.
- Не ври. И почему ты ее называешь Гроттер? А не Таня?
- Потому, что я понял, какая она. Ради исполнения собственного желания может даже убивать. Она мерзкая, подлая и мелочная.
- А ты разве не такой? – негромко сказала я и встала с дивана.
Глеб схватил меня за руку:
- Подожди!
Я вырвала руку и прошипела:
- А ну-ка не трогай мебель, мальчик-вуду! Иначе мертвая тетенька злиться будет!
- Не говори так о себе! Это ужасно!
- А разве не так ты думаешь? Ты же некромаг! Я все слышу и понимаю. Мертвые гораздо честнее живых.
Глеб побледнел.
- А теперь вон и моего дома! – крикнула я.
Я выпихнула его за дверь и ногой захлопнула створку.

                                                                       ***

- Максим, проводишь меня? Нам же в одну сторону... – спросила Делла.
Они шли по улице вместе с Дариной. Солнце светило очень ярко, и девушка сняла куртку.
- Конечно, - с легкой душой согласился Лебедев. – Слушай, а давай, Даринку проводим? Ей же одной идти...
- Это было бы замечательно, - согласилась Дел, лучезарно улыбаясь Максу.
Дарина покачала головой.
- Нет. Идите. А мне надо одной побыть. Пока, - и она, не оглядываясь, быстро пошла вперед.
- Что это с ней? – недоуменно спросил Макс.
Делла отмахнулась.
- Да ничего... хотя... я расскажу, если ты обещаешь, что никому не скажешь, - сказала Дел шепотом.
- Обещаю.
- Она в Глеба влюбилась. Вроде сегодня разговаривали, и ему она тоже нравиться.
Лицо Лебедева злобно скривилось. Опомнившись, он поднял брови и неискренне улыбнулся. Делла понимающе, и в тоже время грустно улыбнулась в ответ и пошла вперед. Максиму ничего и не оставалось, как последовать за ней.
- Слушай, Дел, можно я тебе кое-что скажу, как другу? – спросил он на бегу.
Делла остановилась и кивнула:
- Ну, говори...
Макс немного помолчал, а потом медленно и негромко сказал:
- Мне Даринка нравиться. Очень сильно. Почти с того момента, как я ее увидел.
На глазах Дел засверкали слезы. Она быстро сморгнула, и ответила сдавленным голосом:
- Это отлично. Слушай, меня дома родители ждут и мне надо бежать, в общем, до встречи!
- Хорошо, пока, - Макс обиженно отвернулся и ушел как раз вовремя потому, что слезы потекли по щекам Дел, и она не смогла их сдержать.
Всхлипнув, Делла побежала домой. Она врала, что ее ждали родители. Ее родители жили в другой стране, и дочь видели нечасто.
- Что ж, ему нравиться Даринка. Отлично, значит мне надо стать такой, как она, - бормотала она на ходу.
Слезы потихоньку высыхали, и она успокаивалась.
- Девушка, можно с вами познакомиться?
К ней сзади подошел какой-то парень.
- Нет, уйди! Не мешай мне думать! – нервно ответила Дел.
Парень отступил от нее на два шага, повертел пальцем возле головы и буркнул:
- Вот больная!
Делла опять расстроилась. Парень был симпатичным. Может, надо было ревностью заставить Макса полюбить ее?
- Я дура! Натуральная идиотка! – крикнула она во весь голос.
Прохожие удивленно обернулись и ускорили шаг. Дел услышала голос какой-то женщины:
- Вот видишь, Катя! Не будешь маму слушаться, такой же станешь! – сказала она маленькой девочке с портфелем.

Глава 5

Подсказка от Троила.

«Вот чертов некромаг! Ненавижу тебя! Слышишь?», - подумала я с горечью. Он взял мои крылья. Не знаю как, но взял. И теперь мне самой надо к нему идти. Глупо, тупо и нелепо! Можно сразу намыливать веревку и вешаться. Мне к нему идти! И это после того, как мы вчера поговорили. И, в конце концов, даже если не обращать внимания на вчерашнее, то я все равно не знаю где его искать.
Я присела на диван. Джинсы порвались. Уже не знаю, какие по счету за этот месяц. Открыв шкаф, я надела новые узкие джинсы и футболку. Опять не повезло с рисунком. Какой-то кролик-заяц... мутант, в общем.
И все же мне интересно, где искать мои крылышки... взгляд упал на столик рядом с диваном. На нем белела бумажка: «ул. Профсоюзная, д. 13, кв. 666» (прошу прощенья за все эти циферки, что-то брутальное навеяло...). Он что, издевается? Всадник апокалипсиса, блин!
Взяв в руки бумажку, я положила ее в задний карман джинсов и выбежала на улицу. Шел противный мелкий дождь. Черта с два я пойду к нему в такую погоду. Волосы моментально намокли.
- Девушка! Вас проводить?
Достал ты меня уже!
- Нет, не надо, - просто из вредности ответила я.
Глеб остановил меня и взял за руку. Я вырвала руку.
- Ты же ко мне идешь?
- Нет! – почти крикнула я.
- Врешь.
Я отвернулась и пошла прочь от него. Что-то стукнуло меня по плечу и со звоном упало. На мокром асфальте блеснули серебряные крылья. Я засмеялась. Бейбарсов дотронулся до моего плеча. Стряхивать его руку я пока не стала. Я обняла некромага, вцепилась ему в плечо острыми ногтями и прошипела на ухо:
- Отдай все, что забрал.
Глеб провел рукой по моей спине и отпустил. Через пару секунд в его руке появилась флейта. Я взяла ее, нечаянно коснувшись руки Бейбарсова. Под флейтой оказался сильный ожог. Конечно! Оружие светлых стражей причиняло ему невыносимую боль. Сделаю ему, пожалуй, небольшой подарок.
Я взяла его руку, ту на которой был ожог, и поднесла к губам. Прошептав заклинание, я вынула из сумки флейту и заиграла. Через полминуты ожог затянула свежая кожа. Некромаг покачал головой. Он никогда не благодарил.
- А теперь – прощай, - грустно сказала я.
- Постой. У меня есть кое-что для тебя.
- Что?
- Письмо. От Троила.
Он протянул мне конверт. Вскрытый.
- Ты читал?
- Да. Письмо пришло на мое имя.

«Дорогой Глеб, мне приходится обращаться к тебе, так как настали очень темные времена. Как ты знаешь, близко к Тартару, в Хаосе живут ужасные создания. Одно из них – Прайнетус. Существо из Нижнего Тартара, переселившееся в Хаос.
Никто не в силах убить существ из Хаоса, так как они бессмертны. Лишь четыре стихии способны уничтожить Прайнетуса – огонь, земля, вода и воздух. Мощь четырех стихий способна ниспровергнуть этот ужас.
Запомни, ты должен отыскать представителей этих стихий. Ты – земля. Анна – огонь. Делла – вода. Дарина – воздух. Вас должен объединить тот человек, который ненавидит землю, любит огонь и воздух; равнодушен к воде. Ты должен понять, что это означает и пройти в Хаос в день двадцатилетия Анны.
Помни, Прайнетус получает силы от чувств людей. Самых плохих. Отчаяние и предательство. Страх и горе. Зависть и ложь. Еще одно задание – найди свою истинную любовь. Помоги другим найти любовь. Когда настанет момент выбора – убить или погибнуть, поступи так, как подскажет твое сердце. На всякий случай знай: мрак готовится к битве в Хаосе, и может послать следить за вами лишенцев.
Сейчас в Хаосе дюжина наших людей – златокрылых. Они смогут продержаться еще неделю. Не больше. За это время вы должны убить Прайнетуса.
И помни: свет есть в каждом. И он поможет тебе пройти все испытания, которые попадутся на нелегком пути твоем. Силу тебе любовь даст.

Генеральный страж света Троил.

P.S. Покажи это письмо Анне»

Я закончила читать и подняла глаза на Глеба. Тот крутил в руках трость, рассматривая витрину. Витрина была зеркальная и поэтому, я ничуть не удивилась, поняв, что он наблюдает за моим отражением.
- Перестань смотреть на меня исподтишка. Не люблю этого.
Бейбарсов пожал плечами и повернулся ко мне.
- У меня к тебе вопрос, - спросила я.
- Валяй.
- Где ты искреннюю любовь найдешь? Тане же умерла! – сказала я, заранее зная ответ.
Некромаг невесело усмехнулся:
- Не издевайся надо мной. Не люблю этого.
Я хмыкнула и продолжила:
- Ты мне так и не ответил.
- А что я должен ответить? Что тебя люблю?
Я размахнулась, и ударила его по лицу.
- Не смей, - сказала я угрожающе.
Глеб потер щеку. Потом улыбнулся и сказал:
- Даже если я так скажу, это ничего не изменит. Ты меня не простишь, мне легче не станет. Так какой смысл что-либо говорить? Ты помнишь этот день, на земле, под холодным дождем, остались мы вдвоем?
Нет. Я не стану игрушкой. Слишком долго моя судьба была в чужих руках.
- Замолчи. Не говори больше ни слова.
- Тебе больно?
Я опять замахнулась, но на этот раз Бейбарсов поймал мою руку.
- Нет. Я давно тебя не люблю.
Некромаг рассмеялся.
- Ты лжешь, - сказал он, приближаясь ко мне.
Я с презрением его оттолкнула.
- Зачем ты стараешься сейчас что-то исправить? Тебе же все равно!
- Мне не все равно. И ты отлично знаешь, что любишь.
Порывшись в сумке, я достала крылья.
- Конечно, люблю! – за спиной появились черные крылья. – Всех кроме тебя.
Поймав поток воздуха, я взмахнула крыльями, оттолкнулась ногами от земли и взмыла вверх.

«Время за полночь, и мне осталось три пути.
Не один ли бес, куда ступать, зачем идти?
Опустились руки, поднялись корни.
Монету наудачу. Руку чёрт не дёрни!!!
Первая дорога - сидеть. Ждать... Смирно.
Быть каменно спокойным, быть абсолютно мирным,
Только ветер знает, сколько нужно силы,
Чтобы не слететь с катушек и ждать судьбы красиво!!!
Второй выбор мне - стряхнуть пыль, сорваться!
Извините, мол, но не могу остаться!
И лететь, мчаться в неизбежность зимы,
А как замёрзнуть просто знают звери и мы!!!
А про третий путь не скажу ни слова.
Он у каждого свой - раз и готово!
О том, как всё просто знают телефона провода.
Этот третий путь будет всем всегда-всегда!»

Любит или не любит? Усмехнулась. Тупо, глупо и нелепо. Просто ужасно. Суицидненько. Дождливенько. Грустненько. Тоскливенько. А зачем придумали горе, смерть, любовь? По своей силе чувства одинаковые, только вот от любви страдаешь больше всего. Доверять я ему не могу: однажды предал – предаст и во второй раз! И это проверено.

«Собранье зол его стихия.
Носясь меж дымных облаков,
Он любит бури роковые,
И пену рек, и шум дубров.
Меж листьев желтых, облетевших,
Стоит его недвижный трон;
На нем, средь ветров онемевших,
Сидит, уныл и мрачен он.
Он недоверчивость вселяет,
Он презрел чистую любовь,
Он все моленья отвергает,
Он равнодушно видит кровь,
И звук высоких ощущений
Он давит голосом страстей,
И муза кротких вдохновений.
Страшится неземных очей»

Глава 6

Перчатку в рожу, меч из ножен.

- Дарина, привет, это Макс. Мы можем встретиться где-нибудь?
Дарина проснулась от звонка мобильника. Звонил Максим Лебедев.
- Привет, Макс. Конечно, можем, когда? – сказала она голосом, хриплым после сна.
- Давай в семь в кафе «Rosen Black». Пойдет?
Дарина посмотрела на часы: половина седьмого. Кафе в двух шагах от ее квартиры.
- Да, конечно! Увидимся в семь.

Через полчаса Дарина и Макс сидели за столиком в кафе. Лебедев заказал кофе, и теперь в нерешительности молчал, не зная, как выразить свои чувства.
- Так и будешь молчать? – весело спросила Дарина. – Зачем ты меня сюда позвал?
Максим запнулся, и наконец, выговорил:
- Я тебя очень...
- Что очень? – спросила Дарина, смотря ему в глаза.
- Люблю, - голос Макса дрогнул и он, за неимением лучшего, отпил из чашки кофе.
Даринка сидела как громом пораженная и не сводила глаз с лица Лебедева.
- Максим... ты понимаешь, ты мне очень нравишься... как друг, но я Глеба люблю, - сказала она негромко.
Лебедев вскинул на нее полные грусти и отчаяния глаза. Дарине стало не по себе. Ей было жаль студента, но со своими чувствами он не могла ничего поделать.
- А-а... ну, понятно. Тогда, ладно, я пошел, - скомкано попрощался он, с грохотом отодвинул стул и ушел.
Даринка сидела неподвижно еще около четверти часа. Она думала обо всем. О Глебе, о Делле и о Максе, который только что признался ей в любви. Если бы были у нее силы и возможность что-либо сделать, помочь Максу разлюбить ее и полюбить Деллу, она бы не задумываясь, сделала это.
Еще через десять минут официантка принесла счет, и Дарина расплатилась. Она тихо отодвинула стул, встала и направилась к выходу.
На улице шел дождь, словно выражая настроение самой Дарины. Она вздохнула и легонько подула на ладонь. Тучи, словно испугавшись, сгинули в неизвестном направлении. Дождь прекратился. «Если бы Дел тут была, она бы сделала так, чтобы нигде дождь не пошел. А я всего лишь могу переместить тучки...», - подумала Дарина, отряхивая ладонь.
Если хочешь остаться, останься просто так. Даринка шагала по мокрой мостовой. Солнца не было, как не было и дождя. Было такое ощущение, что сейчас не конец июля, а начало октября. Подул холодный ветер. Дарина не смогла, да и не захотела остановить его.
Рядом прозвенел велосипед. Мальчик, ехавший на велосипеде, улыбнулся Дарине и поехал дальше. Дарина чуть запоздало улыбнулась в ответ. Мальчик не увидел ее улыбки: он уже промчался дальше...
- Боже, как я тебя люблю... – прошептала она, садясь на скамейку в парке. Дерево было мокрым от дождя и противно скрипнуло, когда Даринка села на него. Через пару секунд она обернулась и увидела его. Глеб сидел рядом с ней, но даже не взглянул на Дарину. Она положила ему на плечо руку. Он обернулся и нежно поцеловал ее. Дарина ответила на поцелуй, но не заметила, что Глеб скривился, когда целовал ее...

                                                                        ***

- Алло, Глеб? Это Максим Лебедев.
Глеб оторвался от губ Дарины, таких незнакомых и неприятных после моих губ.
- Да, это я. Привет, Макс, что тебе нужно?
Дарина провела рукой по лицу некромага. Тот чуть не убрал ее руку, но вовремя спохватился и состроил самую довольную рожу.
- Сразись со мной и тот, кто победит, останется с Дариной, - сказала трубка.
Дарина, услышав это, начала возмущаться, но Глеб приложил палец к губам и она замолкла.
- Может, предоставим девушке самой решать? – нагло спросил Глеб.
- Только попробуй хоть что-то ей сказать, - Бейбарсов быстро отошел от Дарины, - твоя Анечка узнает, с кем ты проводишь время, и никогда тебя не простит.
- Она и так меня никогда не простит. Я поступил очень плохо и сомневаюсь, что она даже разговаривать со мной захочет, - сказал некромаг только потому, что не хотел уступать.
Трубка разразилась смехом.
- Ой, врешь ты все! Думаешь, я не знаю, как она тебя любит?
Бейбарсов побледнел.
- Она меня не любит. Даже если и любила, то это чувство давно исчезло.
- Все, встречаемся завтра на рассвете на старом стадионе. Ты знаешь, на каком.
Некромаг кивнул но, вспомнив, что Макс его не видит, коротко и резко сказал:
- Да.
Даринка побледнела почти также как сам Глеб. Она боялась не за Бейбарсова, а за Макса. Некромаг же был гораздо сильнее студента!
Глеб тем временем положил трубку и сказал Дарине хриплым голосом:
- Мне пора. До встречи... любимая, - он чуть не подавился последним словом. Был только один человек, которого он мог так называть. Да и то она его никогда не простит.
Он резко развернулся и быстро зашагал вперед. Его длинные черные волосы трепал ветер, и Дарина еще долго провожала его взглядом, пока некромаг не скрылся за поворотом.

                                                                       ***

Звонок в дверь. Я встала с кровати и направилась к двери. Чуть не споткнувшись об сумку, я перекинула сигарету из одного угла рта в другой. Потом медленно прильнула к глазку. Ничего не увидев, я выпустила изо рта дым и открыла дверь.
- Я знала, что ты придешь. Заходи – я сегодня добрая, - сказала я, выдыхая дым в лицо гостю.
Тот даже не закашлялся, лишь закрыл на секунду глаза. Потом Глеб посмотрел на меня виновато и вошел в дом.
- Ну... как ты? – спросил он неловко.
Я хмыкнула.
- Если это дежурное проявление вежливости, то я нормально, - сказала я. – Иди на кухню. Чай будешь?
Глеб, улыбнувшись, кивнул. Потом я повела его на кухню, взяв за руку. Некромаг улыбался как обычный человек. Наконец, он сел за стол, а я начала ставить чайник, ну, в общем, заниматься обычными домашними делами. В зеркало, висящее прямо передо мной, я увидела, что он, наблюдая за мной, улыбается во весь рот. Бейбарсов заметил, что я смотрю на его отражение в зеркале и улыбнулся. Я улыбнулась в ответ и опустила голову, доставая из ящика ложки.
За окном сверкало солнце. Некромаг любовался бликами на моих ярко-рыжих волосах. Они как всегда были растрепанными, хоть я и прикладывала множество усилий, чтобы они были прямыми.
- Зачем ты пришел? – тихо спросила я, садясь рядом с ним.
Он налил себе и мне в чашки чай. Я усмехнулась.
- А то ты не знаешь! – сказал он грустно.
Я покачала головой. Потом по щекам покатились слезы.
- Конечно, знаю, - сказала я хрипло. – Но я не могу тебя простить! Пойми! Не могу!
Глеб обнял меня и прижал к себе. Я уткнулась носом в его плечо и заплакала.
- Почему же ты не можешь меня простить? – спросил он, целуя меня в щеку.
Я вырываться не стала и наоборот, еще сильнее прижалась к нему.
- Ты знаешь, что я люблю тебя, но простить не могу. Ты предал меня! Заставил страдать! Я не могу заставить себя поверить в то, что ты не предашь меня во второй раз! Прости меня... но я не могу.
Он поцеловал меня в губы. Кажется, он тоже плакал. Я закрыла глаза и подчинилась ему. Он обнял меня и сказал:
- Я никогда больше тебя не оставлю. Я всегда буду с тобой.
- Поклянись, - тихо сказала я.
- Я клянусь, что никогда не предам тебя и не оставлю одну, - нежно сказал Бейбарсов.
Я прижалась к нему и услышала тихий шепот:
- У меня завтра дуэль с Максом.
Я отпустила его и недоуменно спросила:
- Из-за чего?
Он вытер мне слезы на лице.
- Из-за Дарины. Макс думает, что я встречаюсь с Дариной.
- Но ведь это не так! – сказала я с надеждой.
- Конечно. Но есть одна проблема: Дарина меня любит, - ответил Глеб виновато.
Он погладил меня по плечу.
- И что ты собираешься делать? Он же смертный, и ты можешь убить его! Выбор за тобой, но пожалуйста, не убивай его при возможности. Нам лишние трупы не нужны.
- Я постараюсь, - Глеб вспомнил о письме Троила, но говорить ничего не стал.
«Когда настанет момент выбора – убить или погибнуть, поступи так, как подскажет твое сердце, - строчки из письма всплыли у него в памяти».
- Но что ты собираешься тогда делать? – я обеспокоенно заерзала на стуле.
Некромаг опустил голову и сказал:
- Я не знаю, - он соврал.
Он опять мне лгал. Он знал, что погибнет сам, нежели убьет кого-то. Только проблема в том, что некромаги не умирают.
- Когда дуэль?
- Завтра на рассвете. Биться будем на старом стадионе. Оружие – мечи, - сказал он.
Я обняла его.
- Ты вроде неплохо на мечах сражаешься?
Бейбарсов поцеловал меня и ответил:
- Да, неплохо, и последнее, что я хотел сегодня узнать: ты меня простила?
- Конечно! Кстати, ночуешь сегодня у меня, - засмеялась я.

масенький кусочек. осень масенький.
тетя, у тя есть че-нить шладкое? (с) Зигя.
прошу коментов. (иначе проды не будет)
знаю. я противная.)

Глава 7

Ты это всерьез или как отразить удар, который хочешь принять.
(эта глава написана от лица Глеба).

Скоро рассвет. За окном еще темно, но луна уже ушла. Боже, как тяжело жить! Теперь я должен умереть. Или убить. Но я умру.
Интересно, как она отнесется к тому, что я умер? Наверное, будет плакать... сидеть рядом с моим телом и плакать. Как мне жаль ее, как мне хочется остаться с ней навсегда! Господи, сделай так, чтобы мы еще раз встретились после поединка с Лебедевым. На Макса я не злюсь. Он нашел свою любовь – Дарину, и я счастлив за него.
Скоро вставать. Я лежу на кровати, рядом со мной, на диване спит она. Вчера Аня настояла, чтобы я лег на кровать, хорошо выспался перед битвой. Ее рука свешивалась с дивана в изящном изгибе; рыжие волосы разметались по подушке, а ярко-голубые глаза сокрыты под подрагивающими веками. Она повернулась на бок и натянула на себя покрывало. Как она прекрасна, даже во сне! И как я буду без нее?..
Я встал с кровати и оделся. Джинсы, рубашка – все как обычно. Потом подошел к дивану и тихо сел на край, чтобы не разбудить ее.
- Доброе утро, любимая, пора вставать, - сказал я, нежно целуя ее в губы.
Аня лениво повернулась и открыла глаза. Потом провела длинным ногтем по губам и встала. Она скинула покрывало, и я заметил, что она не раздевалась. Так и стояла в узких джинсах и мятой футболке. Я улыбнулся.
- Я люблю тебя, - прошептал я.
Аня улыбнулась мне в ответ и сказала мягко:
- Как ты себя чувствуешь? – конечно, заботится обо мне.
- Замечательно.
- Почему? У тебя ведь поединок и тебя по шаблону должно тошнить и аппетита не должно быть.
- Замечательное потому, что с тобой. И опять же, по шаблонам у меня нет тебя, - ответил я, усмехнувшись.
- Прости меня, но кроме чая с бутербродами я предложить тебе ничего не могу, - нарочито грустно вздохнула девушка.
- Ты думаешь, оно мне надо? – со смехом спросил я, обнимая ее за талию.
- Кто ж тебя знает, некромаг, а? – она тоже засмеялась и пошла на кухню.

Мы сели за стол, а на столе сами собой возникли бекон, яичница, хлеб и прочее. Аня улыбнулась и пояснила, что телепортировала это из ближайшего ресторана, предварительно оставив на столе деньги.
- Блин, мы сейчас с тобой как муж с женой, - внезапно сказал я.
Аня расхохоталась.
- С чего ты взял? – спросила она со смешком.
- Да просто ты сейчас готовишь, я тебя бужу ну и т. д., - немного обиженно ответил я.
Девушка взяла с тарелки яблоко, надкусила его и сказала:
- Тогда ты мне еще всю зарплату приносить должен! – заключила она.
- Извини, ты не в курсе, сколько получает обычный некромаг? Сто тысяч, двести?
Аня усмехнулась, щелчком пальцев убрала все со стола и серьезно сказала:
- Рассвет. Нам пора.

                                                                     ***

Я держал ее за руку. Уже в последний раз. Мне было чертовски плохо, но она была рядом, поэтому я держал себя в руках.
Мы приближались к заброшенному стадиону. Вдалеке я увидел силуэты Деллы, Дарины и Макса. Последний держал в руках что-то вытянутое. Я сжал руку Ани, и та нежно посмотрела на меня. Господи, как я ее люблю...

«Жаль, что мы не умеем обмениваться мыслями!
То ли это ветерок мои губы колышет.
То ли это я кричу тебе, но ты меня не слышишь!
Если хочешь остаться,
Останься просто так
Пусть тебе приснятся сны о теплых берегах...
Уходишь, сжигая мосты,
С тобой останется тот, кому улыбаешься ты.
Остается лишь слово.
Я хочу быть с тобой,
Жизнь прожить с тобой,
Жизнь любить с тобой,
Жить любимым тобой.
Каждый день жизнь делить с тобой.
Возвращаться домой,
Заправляя постель, жизнь дарить с тобой.
Обожать наших детей!
Шум на улице смолкнет,
Город промокнет.
Эту мелодию, тебе может быть, напоет тебе шум дождя
Просто обернись уходя...»

Пошел дождь. На ее волосах блестели капли и я невольно улыбнулся. Когда мы подошли к компании, Дарина, к моему ужасу, подошла ко мне и сказала:
- Привет, любимый! – и поцеловала.
Я увидел лицо Ани. Было видно, что она с трудом сдерживается, чтобы не ударить меня. Я с отвращением оттолкнул Дарину и взял Аню за руку. Та побледнела и посмотрела на меня с нескрываемым презрением.
- Ты поклялся, - услышал я ее тихий голос.
- Хватит! – нас прервал громкий голос Макса.
Парень подошел ко мне и протянул длинный цельный бронзовый меч с одного из островов Балтики с гардой в виде крыльев. У него самого был самый простой центрально-европейский меч позднего бронзового века, так называемый «антенный». Хорошее оружие для уколов и подсечек. Интересно, кто помогал ему выбирать оружие? У него же на лице написано: «я чайник в работе с мечами!».
- Хочешь узнать, кто помогал с выбором оружия? – издевательски спросил Макс.
- Конечно, хочу! У тебя прямо-таки на лице написано: «я чайник в выборе с мечей!», - не остался в долгу я.
Улыбка исчезла с лица Макса, как будто ее кто-то стер с лица мокрой губкой.
- Драться будем на них...
- Как ни странно, но я уже догадался! – перебил его я.
Лебедев отошел от меня на несколько шагов и попросил всех отойти примерно на три метра. Дарина, Делла и Аня отошли. Последняя напоследок легко поцеловала меня в губы. Я ощутил вкус ее губ. Вкус клубники или чего-то такого. Это было странно, так как она никогда не пользовалась помадой.
Я вынул меч из ножен и придирчиво оглядел клинок. Совершенно новый средневековый меч. Я думал, что их больше не делают.
- Мило. Ну, начинай! – подзадорил я Макса.
Последнее, что я увидел перед тем, как Макс нанес удар мечом, это мертвенно-бледное лицо Ани... ее руки тряслись, а в глазах стояли слезы.
Укол, удар, черт, промахнулся. Макс обманом сделал короткую подсечку, заставив меня споткнуться. Через секунду мой меч скользнул по его ребрам, оставив длинный кровавый след на его желтой футболке. Я усмехнулся, и перевел рубящий удар в резкий укол а потом и в удар навершием.
Лебедев уже задыхался от бешеного ритма схватки, я же спокойно отражал его слабеющие удары. Рубанув мечом по диагонали, он все-таки достал меня. На локтевом сгибе появилась глубокая царапина. Я зажал ее рукой и сделал неожиданный выпад мечом. Максим ушел от него перекатом и снова вскочил на ноги.
За те секунды, что он готовился к новой атаке, я смотрел на трех девушек, стоявших примерно в трех метрах от нас. Делла смотрела на Макса с беспокойством; Дарина равнодушно следила за схваткой. Я, наконец, понял, что я ей безразличен. Аня... стоит вся бледная, руки трясутся. Голубые глаза расширены от страха за меня. Господи, дай бог мне ее еще раз увидеть! Она готова ринуться в бой, если понадобиться. Помниться, она мне говорила, что когда-то училась фехтованию...
«Пора, - подумал я». Меч Макса вновь устремился мне в грудь. На этот раз защищаться я не стал. Резкая, острая боль пронзила все тело и теперь пульсировала в груди. Я не сразу понял, что случилось, и только протяжный, полный ужаса крик Ани все мне объяснил. Она бежала ко мне, на ходу доставая флейту. Я упал на колени. По белой рубашке стекала кровь. Пальцы наткнулись на холодную рукоять меча, торчащего у меня в груди.
Аня с размаху опустилась на землю и начала играть на флейте. Я попытался вытащить меч из груди, но она не позволила мне сделать этого. Чудесные звуки лились из флейты в ее руках.
- Ты ему уже ничем не поможешь! – громко сказал Макс. – Это меч-артефакт.
Аня испустила вздох боли и ужаса. Потом бессильно опустила флейту и обняла меня. Слезы градинами катились с ее щек. Я видел легко поблескивающие в свете восходящего солнца серебряные крылья, свисавшие на серебряной же, цепочке. Резким движением она сняла с шеи крылья и накинула на мою шею.
- Я подарю тебе вечность, - ее тихий голос у самого уха. – Я люблю тебя.
Я с трудом улыбнулся ей. Изо рта у меня текла кровь. Она приложила руку к моей груди. Я ощущал, как жизнь останавливается. Ее руки были в крови, и она провела пальцем по моим губам. В последний раз. Ее лицо тоже было в крови.
Шел дождь. Я хотел сказать ей, но из горла вырвался лишь хрип. Она испуганно посмотрела на меня.
- Я люблю тебя, Ань, - с трудом прохрипел я.
Она заплакала. Только вот ее слезы теперь капали мне на лицо, перемешиваясь с кровью и дождем. Я поднял руку и погладил ее по мокрым от дождя волосам. Она улыбнулась. Я в последний раз поцеловал ее, и опустился на землю. Сердце замедлилось и остановилось. Навалилась темнота...

Глава 12

Палата №613.

Яна лежала на полу, не двигаясь. Вокруг нее медленно разливалось золотистое сияние. Через мгновение тело златокрылой исчезло.
Я вышла на улицу. Уже светлело. Заря робко выглядывала из-за горизонта. Стены ХЗБ окрасились в розово-золотистый цвет. Я закрыла глаза и раскинула руки. За спиной выросли черные, как океан ночью, крылья. Даже если на них попадал одинокий лучик света, то он сразу же тонул во тьме перьев.
Я взмахнула крыльями и поднялась в воздух. Ветер сразу же начал трепать черные волосы; забивался под тонкую футболку и свистел в ушах. Через секунду я была уже над зданием психбольницы. Я заметила, что здание было построено в форме какого-то странного знака. Интересно, почему именно этот знак?..
Я спикировала и приземлилась на крышу шестого корпуса. Земля встретила меня упругим толчком. Быстро заставив крылья исчезнуть, я спустилась по пожарной лестнице вниз.   
Этот корпус больницы сгорел. Везде лежат сгоревшие смирительные рубашки и... – я сначала не поверила своим глазам – сгоревшие трупы. Меня передернуло. Рядом лежали разбитые ампулы с морфином. Это сильный анальгетик и наркотик; применяется главным образом для уменьшения непроходящей сильной боли. Почти героин. Интересно... чем тут лечили пациентов...
Наркотики, трупы, смирительные рубашки. Отлично. Черт! Споткнулась о чей-то череп. Череп?! Чуть не заорала.
Вот и палаты пошли... слышу голоса. Женщина и мужчина, вроде. №607, 609, 611... вот она! 613-ая палата! Еще одна сгоревшая дверь. Ручки нет. Голоса все громче, ближе. Я толкнула дверь и вошла...

Темная, слабо освещенная комната, два смутных очертания на креслах. Потрескивает огонь, разведенный прямо на полу. Слабый шепот и блеск золотых крыльев. Его ни с чем не спутать.
- Она пришла... – прошелестел кто-то. Понять, мужчина это или женщина, было нереально.
Перед глазами все расплывалось. Стройная фигура поднялась с кресла и приблизилась ко мне. Афродита? Просто насмешка над именем богини. Ничего похожего. Просто полная противоположность. Наверное, ей лет семнадцать. Милое такое лицо с вопросительно изогнутыми бровями. Короткие, черные, подстриженные ежиком волосы; глаза в темноте я не видела; кожаная куртка, сапоги-ботфорты, черные потертые джинсы.
Когда встал парень, я заметила, что у него на правой щеке длинный шрам, начинающийся от брови, а заканчивающийся возле уголка рта. Лет двадцать – двадцать пять. Длинные черные волосы, собранные в хвост, черная рубашка и такие же джинсы. Потом, в свете огня блеснули кожаные ботинки.

- Деймос? – спросила я.
Парень кивнул.
- Афродита? – снова прозвучал мой вопрос.
На этот раз девушка отрицательно покачала головой. Не Афродита. Ясно.
- А тогда кто ты?
- Орлин.
Я хмыкнула. Деймос поднял голову.
- Ну, стражи теней, объясните мне, зачем вам карта Хаоса?.. – сказала я тихо.
- У нас цель такая же, как и у Троила. Только карта нам нужна еще и для того, чтобы вывести наших людей из Хаоса, - ответил Деймос, кладя руку на плечо Орлин.
- Через пять дней я должна войти в Хаос и убить Прайнетуса. Могу и вам помочь. Передать вашим людям карту, - предложила я.
Орлин утвердительно кивнула и посмотрела на Деймоса. Тот замер на секунду, разглядывая меня, и тоже кивнул. Я улыбнулась:
- А кто такая Орлин?
Деймос и девушка переглянулись.
- Она моя дочь... – сказал он медленно.
Я удивилась.
- А Афродита где? – спросила я.
- Мама умерла. Давно. Ее убили за предательство, - ответила Орлин. Когда девушка заговорила о матери, ее голос стал тусклым и ломким.
Опустив глаза, я прошлась по комнате. В углу стоял меч с изогнутым клинком и гардой в форме грифона. Странно, даже ножен нет...
- Если ты пойдешь в Хаос, отец пойдет с тобой! – внезапно громко сказала Орлин.
Я повернулась к ней. Деймос сидел в стороне и точил меч.
- Почему ты так думаешь? – спросила я.
Орлин вскинула брови. Деймос отложил меч и встал.
- А потому, что убил ее Прайнетус, когда она пыталась найти меч Древнира. Который теперь у Мефа Буслаева, - сказал он.
Ничего себе...
- Если выполнишь свое обещание, то получишь вот это, - Деймос покрутил на пальце цепочку с золотыми крыльями. – Это крылья Диты.
Мне стало противно. Серые стражи не лучше мрака. Предлагают мне крылья той златокрылой. Если я и возьму их, то только для того, чтобы Троилу отдать.
- А-а-а... – протянул Деймос. – Вы же светленькие слишком брезгливые, чтобы крылышки Диты взять.
Я подняла левую бровь и посмотрела на Орлин. Та пожала плечами и взглянула на отца. Деймос даже не посмотрел на нее.
- Я их возьму. И отдам Троилу, - сказала я резко.
Орлин скорчила рожу и отошла от меня. Деймос усмехнулся.
- Правильная ты слишком. А крылышки-то темные выросли... – сказал он с издевкой.
Я отвернулась и пошла к выходу.
- Только помни о своем обещании – никто тебя за язык не тянул... – Орлин оскалилась.
Я обернулась и прошипела:
- А вот это уже мое дело. Не выполню обещание, значит мертва.
Деймос улыбнулся, Орлин отвернулась и села в кресло. Я хмыкнула и огонь, зашипев, погас.
Хлопнула дверь. Я опять ощутила затхлый запах пустой больницы. На секунду закрыв глаза, я представила себе Яну. Потом я открыла глаза и увидела златокрылую, стоящую передо мной. Яна улыбалась и смотрела на меня.
- Ну и что, поговорила с Деймосом? – спросила она.
Меня передернуло.
- Почему ты не сказала мне, что Афродита уже мертва?

                                                                        ***

«Завтра… ты начнёшь новую жизнь,
Так много… планов на этот день!
А потом приходят якоря оправданий
Тормоза надежды и убийца – лень!
Потом приходит ошейник привычки,
Закон пустоты и убийца – лень!
Дальше… ты не станешь чего-то менять!
Всё так же… мечты будут попросту гнить!
А потом прилетит кирпич судьбы,
А сколько ты думал, ты будешь жить?
Потом придёт повестка с неба,
А сколько ты думал, ты будешь жить?
Это твой последний шанс!
Время – вода!
Это твой последний шанс!
Сейчас или никогда!!!
Признайся… Что это самообман!
И значит… никогда не наступит пора,
Когда всё сдвинется с мёртвой точки
Ты легко мог сделать это вчера!
Сегодня последний день чтоб исправить,
То, что можно было исправить вчера
Это твой последний шанс
Время – вода
Это твой последний шанс...
Сейчас или никогда!!!»

И вновь неопределенность. Где искать карту, зачем искать карту. Все существенное казалось в этот миг слишком абстрактным. Слишком надуманным. Все это: крылья, стражи, ужасные чудовища, живущие в Хаосе...
Я стояла, прислонившись к сгоревшей стене шестого корпуса ХЗБ. В голове бродили неясные образы, лицо горело, а руки тряслись. «Черт, почему мне так плохо?», - подумала я мимоходом.
Нет. Мне срочно надо домой, в постель. Я сегодня всю ночь не спала, а ночь очень тяжелое и темное время суток для светлых стражей.
Я вскинула руку вверх и меня начало окутывать золотистое сияние телепортации. Миг – и я дома...
На столе стоит невыключенный ноут, еще валяются распечатки про ХЗБ. Я скомкала их и выбросила в окно. Вслед за распечатками полетел пепел, вытряхнутый из пепельницы. Потом я потрясла пачку сигарет, удостоверилась, что там ничего нет, и пачка полетела следом за распечатками и пеплом. Мне никогда не хотелось озеленять и сохранять нашу природу а потому, и не чувствовала никаких угрызений совести по этому поводу.
Троил говорил, что найду карту Хаоса в ХЗБ. А значит, мне придется идти туда снова. Ну, возьму Яну. Она хоть немного должна помочь. И помочь не только карту найти, но и мне в самой себе разобраться...

Глава 13

Осколок карты.

Утро четвертого дня. Боже, опять в эту психушку! Она мне уже до чертиков надоела! Вот найду карту – сразу же оттуда свалю!
- Яна! – негромко позвала я стражницу.
В середине комнаты появился золотистый туман. Когда туман сгустился, из него вышагнула Яна. Волосы забраны в конский хвост, а на ногах высокие кожаные сапоги.
- Одевайся так, будто нам придется по болотам ходить, - сказала она вместо приветствия.
- Если это приветствие, - здравствуй! А почему так одеваться?
В руке Яны появился кинжал. Она воткнула его в сапог и подвигала ногой, чтобы было удобно.
- А потому, что мы в канализацию полезем. Карта уже не в ХЗБ.
Я вздохнула с облегчением и полезла в шкаф за сапогами и одеждой.
- Не думай, что там будет менее противно. Канализация это почти Верхнее Подземье, - сказала Яна.
Я скривилась и натянула узкие джинсы, высокие черные сапоги и черную кожаную куртку. Потом Яна протянула мне сумку, в ней гвоздодер, отмычки, бутылка воды, фонарь. Типичный набор диггера.
- У кого сумочку одолжила? – насмешливо поинтересовалась я.
- У Орлин, - спокойно ответила Яна.
- Ты с ней знакома? – удивилась я.
- Да. Дита была моей лучшей подругой. А когда ее убили, я была рядом. Это было ровно пятьсот лет назад.
Яна вытащила из сумки болгарку и тут же засунула ее обратно.
- Так ты же умерла пятьсот лет назад?! – бестактно сказала я.
Златокрылая поморщилась.
- Да... я умерла вместе с Дитой. Пыталась помочь ей уйти от погони. Но не смогла. Стражи мрака были сильнее, да и количество было несравнимо. Они загнали нас в Хаос. А там Прайнетус...
Тогда Орлин было девять. Она пыталась убежать от стражей и Прайнетуса. Вообще Орлин не родная дочь Диты. Когда стражница умерла, Деймос решил оставить Орлин у себя. С тех пор он зовет ее дочерью.
Уроки истории Яне вести надо...
- И что, получается, Орлин сама хочет, чтобы мы карту нашли?!
Златокрылая закивала.
- Ань, ты только помни, что попасть на тот свет не трудно. Трудно вернуться. Не поддаться искушениям. Вот кто у тебя умер?
Я вздохнула и начала перечислять:
- Крис, Стас, Глеб, родители, Антон...
- А Антон это кто?
- Мой парень бывший.
- Ммм... ясно.
Теперь мы направились к двери. Та приветливо скрипнула и выпустила нас в темный подъезд. Я покрутила ключ в замке и вошла в лифт.

                                                                      ***

«Взгляни вокруг.
Оглянись назад.
Духи с тобою
Связаться хотят!
Мир не таков,
Каким кажется он.
Чудесами каждый окружен...
Все вокруг подвластно глазам,
Сделать свой выбор должен ты сам -
Встреть свою судьбу!»

Мы стояли возле канализационного люка. Грязная и тяжела крышка чуть поскрипывала. Яна натянула на руки перчатки и откинула крышку люка. Дохнуло канализацией. Я поморщилась и тоже надела перчатки. Потом тяжело вздохнула и начала спускать по лестнице вниз.
Сырость и грязь. Гниль и плесень. По-другому нельзя было описать это место. Если честно, то мне никогда не приходилось бывать в канализациях. Ноги в высоких сапогах утопали в грязи. Яна спрыгнула следом, забрызгав мне джинсы. Извинившись, она сняла перчатки и бодро зашагала вперед.
Через несколько сотен метров нам попалась решетка. Я вытащила флейту но, Яна опередила меня, воспользовавшись гвоздодером. Потом я пнула решетку и та легко слетела с петель. Яна ухмыльнулась и вошла в открывшееся отверстие. Я дернула плечами и пошла за ней. Когда мы проходили по длинному туннелю, я заметила множество крыс у себя под ногами.
- Яна! – окликнула я стражницу.
- Что?
- Ты уверена, что мы идем в правильном направлении?
- Да и более: мы уже на месте!
Я огляделась. Большой зал. На полу валяется множество костей и полусгнивших останков.
- Ничему не удивляйся – здесь раньше жертвенник у сатанистов был, - златокрылая поморщилась.
Я понимающе кивнула и прошла дальше. Яна играла на флейте, ища карту. Я заглянула за бетонные плиты, даже пошарила руками под жертвенником.
- Ань! Вот она! Карта! – воскликнула стражница, показывая на что-то рукой.
На пыльном полу валялся осколок мраморной головы. Античная статуя примерно 4-5 века до нашей эры. Я попыталась взять голову с пола, но Яна отвела мою руку и сказала:
- Не трогай ее, она побывала и в Эдеме и в Тартаре. А последний для нас не так уж безопасен.
Я пожала плечами и отошла. Не очень-то и хотелось.
- Ну и что мы с ней делать станем? – спросила я
Златокрылая натянула на руку какую-то сияющую перчатку и потянулась к карте. Заметив мой вопросительный взгляд, она взяла карту в руки и ответила:
- Это серый артефакт. Он равнодушен ко всему...

                                                             ***

- Ты отозвал этих подростков от дела? – спросила Орлин.
Деймос сидел на полу в той самой комнате в ХЗБ, только теперь там было светло. Не солнечно, а серо.
- Да. Они больше никому не помешают... – прошелестел предводитель серых стражей.
- Ты убил их? – спросила девушка без удивления. Деймос часто убивал.
- Нет. Всего лишь стер память.
- Гуманно для тебя.
Короткий смешок и холодная улыбка заиграла на губах Деймоса. Серый страж взглянул на Орлин и тут же отвел глаза.
- Не как всегда. Не как всегда, - сказал Деймос. – В последнее время я все чаще вспоминаю Диту.
- А что она? – равнодушно спросила девушка.
Деймос покачал головой.
- Не задавай таких вопросов, на которые не хочешь узнать ответ.
- А эта стражница – Яна, мне показалось, что она тебе понравилась, - немного нагло спросила Орлин.
Деймос раздраженно посмотрел на приемную дочь. В его руке возник меч с отколотым краем. Орлин немного испуганно отпрянула.
- Это не для тебя, - успокоил ее Деймос. – А насчет Яны даже и думать не о чем. Она владеет двумя стихиями и в Хаосе...
- А они знают о конце пророчества?
- По ходу дела нет...
- Сказать им?
- Нет.
- Но ведь тебе нужно Диту вернуть!
Деймос убрал меч и поднял глаза на девушку.
- Она сможет вернуть только своего любимого. Только его. Даже если я не люблю Троила, это не значит, что я не уважаю его мнения. Раз он сказал, что надо забрать лишь одного – Потусторонний Мир не потерпит больше – значит надо забрать одного.
- Так ты попроси некромага. Того, что Аня оживит! Или сейчас ее попроси – у нее же теперь и Глеба и Тантала сила...
Орлин усмехнулась. Деймос взглянул на нее со злостью.
- Я не думал, Орлин, что ты так наивна. Просить помочь светлую стражницу, - ответил ей Деймос.
Он провел рукой по лезвию меча, дотронулся до чуть сколотого конца навершия и поднял глаза на Орлин.
- Хорошо, не проси. Попроси своего брата – Арея. Я думаю, он тебе не откажет... – сказала она помедлив.
Деймос покачал головой. По его лицу пробежала тень.
- Ты же знаешь, что мы с ним не общаемся уже лет пятьдесят-шестьдесят.
- Извини.
- Не стоит.
- Нам пора.
- Да... – тихий шепот предводителя серых стражей затерялся где-то в страшной комнате психиатрической больницы.
Они вышли из комнаты. Дверь хлопнула, и через секунду в воздухе разлилось золотистое сияние, просачиваясь сквозь дверную щель...

Глава 14

Зона мертвецов.                                                                           Солнце - такой долгий ядерный взрыв
Мы согреты теплом этого света
И немного Солнца мы прячем в ракетах
Если вдруг захочется жаркого лета
Если мы захотим тепла себе и другим
Нас всегда спасут наши командиры
Жестяные банки ринутся вверх
В них вся любовь и вера этого мира
Над нашей половиной мира ночь
Ни вздоха, ни шороха
Мы сладко спим, мы спим как все
На бочке с порохом
И если завтра всё подпрыгнет вверх
И ветры разметают дым
Мы все смотрели, как они стирают мир
Так значит ЧЁРТ С НИМ!

- Эй, светлая! Убери свои руки! – каменные губы головы раздвинулись.
Я испуганно отпрыгнула и спросила:
- Ты кто?
Голова закатила глаза.
- Я не кто, я что!
Яна опять потянулась к карте, но та, отпрыгнув неведомым образом, превратилась в цепь. Стражница потрясла ее в руке и карта бессильно заболталась. Я усмехнулась.
- Все вещественное стало вдруг... несущественным, - сказала я.
Яна кротко кивнула и вынула флейту. Примкнутый к ней штык сиял. Златокрылая легонько стукнула карту о флейту и та перестала дергаться в ее руке.
- Все артефакты бояться оружия. Светлого, темного – им все равно, - ответила Яна.
Я пожала плечами и взяла протянутую мне цепь. Внезапно я с криком сбросила куртку и отскочила от нее. По кожаной куртке ползали тарантулы размером с блюдце. Откуда такие в Москве?
Вдруг цепь задергалась. Яна посоветовала мне отпустить ее. Я последовала совету стражницы. Цепь выскользнула из разжатого кулака и обвилась вокруг моей шеи. Нет, она не душила, а просто нашла себе место, поняв, что ей не скоро суждено выбраться отсюда.
Тарантулы вновь подползали ко мне и Яне. Златокрылая брезгливо столкнула паука с руки и резко сказала:
- Дело плохо. Они нас заметили.
Я поежилась. В одной майке мне было холодновато. Чертовы пауки! Чтоб они все сдохли!
Что? Как только я подумала об этом, пауки сразу же рассыпались прахом. «Некромагия!», - промелькнуло у меня в голове. Яна схватила меня за руку и потащила к выходу и зала.
- Яна стой! Кто нас заметил? Кто они?
Девушка нетерпеливо обернулась на бегу и прокричала:
- Они – Черная Дюжина! А если Лигул серьезно настроен, то пошлет еще и лишенцев.
Да... дело, правда, дрянь. Надо быстрее искать выход. Я слышала чьи-то голоса. Шаги Яны гулко отдавались по длинному узкому коридору канализации. Вода, слава богу, в сапоги не попала, но ощущение было преотвратнейшим.
Сзади зацокали копыта лошадей. Но впереди уже забрезжил свет. Радостный вскрик Яны и я уже забираюсь по лестнице вверх. «Только не оглядывайся!» -  твердила я себе. Но оглянулась...
Черные морды коней прямо передо мной, на лицах тринадцати темных стражей маски. Мечи направлены на меня. Я изо всех сил старалась не закричать.
Увернувшись от первого удара, я полезла наверх еще быстрее. Яна уже стояла на асфальте и протягивала мне руку. Один из мечей задел мою лодыжку, распоров сапог. Я ощутила, как горячая кровь потекла по ноге. Стражи мрака торжествующе замычали.
Потом, когда я обернулась, они открыли рот и показали язык. Вернее то, что от него осталось. Всем этим стражам отрезали языки и прижгли их.
Мне стало ужасно противно и я, наконец, выбралась наружу. Как только я отползла от люка, Яна бросила сверху крышку и коснулась ее мизинцем.
- Пойдем! Надолго их это не задержит. Их вообще это не задержит.
Она побежала вперед, на ходу вытаскивая крылья из-под одежды. Я же раскрыла сумку и тоже побежала. Через секунду полыхнул яркий свет, и Яна взмыла вверх. Я же вытащила крылья чуть позже, и за моей спиной появились черные, как смоль крылья. Я поймала маховыми перьями и полетела вслед за Яной.
Когда я посмотрела вниз, стражи уже стояли на поверхности. Один из них бережно вливал во флакон кровь, капающую с меча. Мою кровь. Заметив, что я смотрю на него, страж снял с лица маску и подкинул ее в воздух. Недоумевая, я поймала маску. Через секунду я уже вытащила из сумки флейту и начала играть. Это было очень сложно, так как я летела. Но боевая маголодия попала в самого неповоротливого стража. Вторая маголодия пролетела мимо цели, а вот третья, усиленная, сразила сразу двоих. Чуть выше меня играла Яна. У нее улов был побольше - четыре стража.  Я вывела последнюю ноту и еще два стража упали замертво. Все остальные уже исчезли, даже не прихватив дархов погибших. Это очень странно.
Я спустилась на землю и подошла к погибшим стражам тьмы. Их дархи слабо корчились, словно понимая, что жизнь их закончена. Я сдернула дархи и шею убитых и бережно положила в сумку. При случае отдам Троилу. Он знает, что делать. Яна ободряюще улыбалась. Отличный улов! Семь дархов! Да еще и дархов Черной Дюжины...
- Аня! Нам нужен кое-какой артефакт... – Яна держала в руках письмо. Поймав мой вопросительный взгляд, она ответила: - да, от Троила.
Она висела в воздухе и читала письмо. Я развернула черные крылья и подлетела к ней. Златокрылая протянула мне письмо. Я развернула бумажку и прочитала:

«Если вы не найдете меч, который подходит Ане, то в Потустороннем мире ей не пройти. Ищите клинок у Арея...»

- Арей потребует за свои услуги что-то существенное... – тихо сказала я. – Он просто так ничего не делает.
Яна кивнула и скатала письмо в трубочку. Конец свитка загорелся, и златокрылая бросила его вниз, в открытый люк. Мгновение – и горящий свиток мигнул красным глазом, скрываясь в воде.
- И куда нам теперь? – спросила стражница безнадежно.
Она не знала, что нам делать, как и я.
- Все наладится, - стражница прочитала мои мысли.
Я покачала головой и полетела вперед. Ветер сразу же начал свистеть в ушах. Я услышала далекий крик Яны:
- Погоди!..
                                                                        ***

Не смогла... не оправдала... и потеряла тебя... как много дорог мне предстоит пройти, чтобы найти тебя?.. Сколько еще я потеряю? Господи! За что мне это?.. О чем я думала, когда семнадцатилетний парень появился из неоткуда и забрал меня в магическую школу? Я полюбила этого парня. Шестнадцатилетняя дурочка.
Знала ли я тогда, что мне придется стать стражем света и идти за этим парнем на край света? Вызволять его с того света? Ответ: возможно.
Тот свет. Боже, почему именно я? Вопросов множество – ответов ноль. Как себя спасти? Да никак.
Сейчас мне девятнадцать. Ему двадцать. И мне! Мне надо спасать его. Он обещал беречь меня. Но не сдержал обещание.
Я умерла. Страдала много дней.

«Белые крылья взметнулись вверх
Нагота осталась чудовищной правдой
Теперь километры неба пусты
Если хочешь, бери – бери их обратно
Если есть силы верить и ждать
Выслушать сердце попытаться понять
Час за часом вся жизнь утекла
Моя неизбежность уносит тебя
Облака серой копотью осели на дно
Кровью написано имя твоё
Там за тысячу сотен дней
Пойми ты уже за чертой
В себе ненависть ты убей
Скажи, останемся мы вдвоём
Тонет в грязи
Мой мёртвый мир
Что оставил себе
Заменит мне жизнь
Там за тысячу сотен дней
Пойми ты уже за чертой
В себе ненависть ты убей
Скажи, останемся мы вдвоём
Растворится в тебе
Твой Страх заменит сны
Не заменит любовь страх
Ты поверь мне!
Если есть силы верить и ждать
Выслушать сердце попытаться понять
Час за часом вся жизнь утекла
Моя неизбежность уносит тебя
Раствори во мне свою злобу
Тихой тенью уйди ко мне в разум.

спасибо!!!

Глава 15

Светлый клинок мрака.

Ну вот. Новая глава моего дневника. Сейчас у меня такое состояние, что писать вообще не хочется. Слишком многое навалилось за эти дни и месяцы и годы.
Я четыре года страдала. Я с шестнадцати лет знала его. И с шестнадцати лет полюбила. Думала каждый день и плакала. Пыталась хоть что-то исправить. Пыталась помочь ему. Он выбрал другую. Предал меня. Но я все равно любила. Преданно, как собачка.
Ради него я убила эту выскочку – его псевдодевушку. И потом соврала ему – сказала, что не я убила. Только он сам виноват в ее смерти. Она испытала такую же боль, что и я. Я помню ее окровавленное лицо и губы, расплывшиеся в страшной ухмылке. Вот, я ударила ее по лицу. Вся моя сила обратилась против нее. В Потустороннем Мире я ее встречу. Я знаю. Не думаю, что она будет мстить мне или делать что-то, что бы то ни было.
Он должен быть благодарен мне за то, что я избавила его от этой «красотки». Жила со своим валенком – и жила бы! Не любила она его и все тут! Я спасла его.

«Теперь – Километры неба пусты.
И стены всё злее всё давят и давят.
Превращая всё в пепел, взрывая всё в клочья.
И веры песок на ладонях растает.
Кровью сквозь пальцы судьба утекает.
И это конец я не слышу себя.
Всё сильнее, сильнее живую плоть режет разум.
Пена! Глотая воздух для света.
Убивает туман. Отбирает надежду.
И мысли всё злее. Всё режут и режут.
Проникая всё глубже Страх уже рядом.
Тает надежда, в небо взмывая и
Я вместе с ней вас всех покидаю...
Теперь – Километры неба пусты.
И стены всё злее всё давят и давят.
Превращая всё в пепел, взрывая всё в клочья...»

                                                                       ***

Три дня. Осталось всего три дня. Три дня на поиски подходящего меча и входа в Потусторонний Мир. Непросто все это...
Вчера заглядывала Яна. Поговорила не о чем и улетела, в прямом смысле этого слова. А сейчас вот, одеваюсь, мне надо к Арею за мечом. Как я у него попрошу – не представляю. Может, Деймоса подключить? Стоп. Яна говорила, что они давно не общались, поэтому я просить и не буду.
Ну, все, у меня рука устала писать.
З.Ы. Не терять надежду!

Я захлопнула тетрадь и бросила ее под кровать. Потом быстренько надела узкие джинсы и майку. Не исключено, что мне придется сражаться за этот меч, поэтому одежда нужна свободная. Босоножки на плоской подошве, после непродолжительных поисков обнаружились там, куда я закинула дневник. То есть, под кроватью.
Сегодня я пойду к Арею.

                                                                        ***

- Ну пожалуйста! Отдайте мне меч Деметры! Ну дяденька Арей! Ну позязя! – клянчила я, стоя в кабинете начальника русского отдела мрака.
Мечник только ухмылялся и рассматривал меня.
- Зачем тебе меч, светлая? – спросил он насмешливо.
Я вздохнула и ответила:
- Я уже не страж света. Да, у меня есть флейта, крылья и вечность, но я не свет.
Арей усмехнулся. Мне это все надоело... я вытащила из-под футболки черные, похожие на голубиные, крылья. Мечник нахмурился. Я коснулась основания крыльев и за моей спиной появились черные крылья. Одно маховое перо побелело, и я спешно закрыла его рукой. От внимания Арея это не укрылось. Я заставила крылья исчезнуть.
- Не светлая, так светлеешь. Зачем тебе меч Деметры? – сказал он сухо.
Я удовлетворенно улыбнулась:
- Я отправляюсь в Потусторонний Мир.
- Зачем? – последовал лаконичный ответ.
- Вернуть... хм... одного человека, - ответила я скомкано.
Барон мрака ухмыльнулся:
- И что, для того, чтобы вернуть «хм... одного человека» нужен меч?
Я закивала головой как китайский болванчик.
- Допустим. Но что ты дашь мне взамен? Стражи мрака никогда ничего не делают просто так.
И это я тоже предусмотрела. Моя рука нырнула в сумку; Арей с интересом смотрел на меня, словно говоря: «Ну и как страж света думает расплатиться со стражем мрака?». Из сумки появился сначала один дарх, затем еще три. Я аккуратно держала их за цепочку, стараясь не касаться сверкающих граней. Барон мрака оскалился и спросил:
- Дархи Черной Дюжины? Это ты ухлопала четверых лучших бойцов мрака?
Я коротко кивнула и протянула Арею сосульки. Дархи извивались у меня в руке и тянулись к моей груди. Конечно, прямо сейчас добровольно откажусь от эйдоса и отдам его дархам. Мечник материализовал свой клинок и подцепил цепочки дархов; оказавшись на столе, сосульки начали корчиться и извиваться. Тускло сверкнул меч Арея и на столе лежит восемь половинок дархов и бесчисленное количество сияющих эйдосов. Дарх Арея жадно засветился, и потянулся к эйдосам, свободно лежащим на столе.
- Пойдет за плату? – спросила я.
Глаза мечника мрака засверкали. Я поняла, что попала в точку. Через несколько минут Арей поднял на меня глаза и кивнул. Я улыбнулась; Арей ссыпал эйдосы в дарх. Сосулька жадно заглотила эйдосы и начала блестеть, словно особенно жирный червяк после дождя.
- Да... меч Деметры, говоришь? – сказал он. Я кивнула. – Пойдем за мной.
Начальник русского отдела мрака грузно поднялся и протопал в заднюю комнату. По-видимому, там была оружейная.
Я прошла за ним и увидела просторную комнату со стойками. Множество оружия было расставлено по стойкам и еще столько же стояло около стен. «Может, мне еще и Яне что-нибудь захватить?», - подумала я, экранируя сознание.
- Вот он. Меч Деметры, - Арей взял узкий серебряный клинок с третьей стойки и протянул мне.
Я взяла меч и более внимательно осмотрела его. Острое навершие, удобное при ударе локтем, и которым можно легко убить; гарда в виде изогнутой змеи. Само лезвие блестит так, что больно смотреть.
- Деметра в свое время убила множество светлых стражей. Вот меч и напитался их кровью. Теперь он всегда будет блестеть. Только учти – его притягивает кровь светлых стражей. Готовься к тому, что когда-нибудь клинок Деметры может попытаться перерезать тебе горло. – Арей нахмурился. – Ты должна каждый день давать мечу кровь. Свою. Кровь светлого стража. Тогда меч будет полностью подчиняться тебе.
Я посмотрела на меч. Тот плотоядно блеснул и, как мне показалось, немного изогнулся. Я испуганно отпрянула и стукнула мечом по полу. Клинок успокоился.
- А если не дам? – зачем-то спросила я, хотя и знала ответ.
- Тогда он сам найдет кровь. Ту кровь, что будет к нему ближе. Ты не пугайся. Нужна будет всего капля крови в день. Для этого меча кровь как наркотик, - ответил барон мрака, помедлив.
Я кивнула.
- А можно взять что-нибудь еще? Менее кровожадное... – спросила я.
Мечник кивнул и показал на остальные стойки.
- Выбирай любое оружие...
Я пошла вдоль стоек. Трезубцы, мечи, шесты, рапиры, шпаги, боевые топоры и арбалеты. Копья, луки и прочее. Решив, что Яне больше всего подошла бы рапира. Лезвие примерно 130 см., гарда совершенно обычная, а навершие круглое. Наверняка Яне понравится. Руки у нее длинные и тонкие, меч может не подойти. Я взяла рапиру со стойки и молча показала ее Арею. Тот коротко кивнул.
- Мне пора, - сказала я.
У меня чуть не вырвалось: «Спасибо!», но я вовремя остановилась, вспомнив, что стражи мрака не переносят это слово. Арей понял, что я хотела сказать и снисходительно проронил:
- Пожалуйста.
В приемной что-то разбилось. Из-за двери высунулось круглое лицо, обрамленное длинными пепельными волосами.
- Шеф, вы сказал «пожалуйста»?! – спросила голова.
- Сгинь, Улита! Не мешай работать! – раздраженно ответил Арей.
Я хихикнула. Голова всунулась обратно и дверь захлопнулась.
- А ты Деймоса знаешь? – спросил Арей неожиданно.
Я осторожно подтвердила, что знаю.
- Если знаешь – передай ему от меня, чтобы больше не прятался и приходил сюда, в резиденцию мрака. И еще одно: пусть дочь свою берет с собой, - лицо мечника разгладилось.
Кивнув, я попрощалась и вышла из дома №13. Было уже темно. Большая Дмитровка встретила меня выхлопными газами и ревом моторов. Под мышкой торчало два футляра: от моего меча и от рапиры Яны. Я зашла в узкий переулочек и закрыла глаза.
За спиной появились крылья. Я взмахнула ими, ощутила ободряющий толчок ветра и взмыла вверх...

Глава 16

Passer à l'autre monde…
(Проход в мир иной. франц.)

Осталось два дня. Два дня до чего? До смерти? Да вроде не должно быть. До радости? Тоже не угадали.

Я сидела за стойкой бара в каком-то кафе, глядя в одну точку. Бармен подал мне кофе, и я сразу же расплатилась. Закурив, я посмотрела на зажигалку. Простая зажигалка, купленная в переходе метро. Яна сидела рядом и морщилась, когда я выдыхала дым в ее сторону. На спинке стула висела туго набитая черная кожаная сумка. Я приготовилась к путешествию.
Прямо передо мной, за спиной бармена висело огромное зеркало. Давненько я не видела своего отражения. Кто это в зеркале? Неужели я? Волосы растрепаны, под глазами синяки – опять просидела всю ночь за ноутом; кожаная куртка, узкие джинсы, заправленные в сапоги и меч, лежащий рядом в футляре.
- Esto, quod esse videris (Ты должна быть такой, какой кажешься лат.) – сказала Яна весело.
- Esse, quam videri malim (Я желаю быть, а не казаться лат.) – ответила я ей.
Златокрылая стражница засмеялась.
- Ты знаешь, что в Потусторонний Мир одна пойдешь? – она внезапно стала серьезной.
Я кивнула и закурила еще одну сигарету.
- Как ты можешь столько курить? – скривилась стражница.
В ее понимании курить – это медленно вгонять себя в гроб. Впрочем, это было правдой. Но меня это ничуть не волновало.
- Где откроется проход? – я нарочно сменила тему.
Яна пожала плечами.
- Скорее всего, где-нибудь в ХЗБ. Там энергии много. Энергии мертвых.
Я пробурчала что-то в ответ и допила кофе.
- Ань, а ты на мечах драться умеешь? – спросила Яна.
Я кивнула.
- Умею. Когда родители были еще живы, я ходила в секцию фехтования. Начальные навыки у меня есть, а к остальному привыкну. Кстати, - внезапно спросила я, - тебе рапира подошла?
- Да. Спасибо. Только вот я больше флейту люблю.
- Иногда от меча больше толка, чем от флейты, - улыбнулась я.

«Все знают, как защититься от ножей
От непогоды, от неприятных нам вещей
Но я не знаю, я совершенно не готов
Я беззащитен перед потоком злобных слов
Слова больней железа и огня
И через год всё так же мучают меня
Вокруг тебя всё подохло
Вокруг тебя все дрожат
Твои слова - это яд

Твои слова - это яд
Бывает, что хочешь что-то поменять
Забрать обратно то, что уже успел сказать
Один и тот же давно ушедший разговор
Я вспоминаю и сожалею до сих пор
Слова больней железа и огня
И через год всё так же мучают меня
Вокруг меня всё подохло
Вокруг меня все дрожат
Мои слова - это яд
Мои слова - это яд»

                                                                 ***

Это последняя запись в моем дневнике. Следующей страницы нет, и не будет. Не в моих правилах продолжать историю, если она уже кончилась. Эта тетрадка будет валяться в столе, как и предыдущая. В этой тетрадке было 180 листов. Эта надпись на 179-ом листе.
На этой страничке вкратце было написано о том, что произошло после того, как я вышла из кафе, попрощавшись с Яной. Эта страничка была написана уже после того, как я вернулась из Потустороннего мира. Рука тогда у меня сильно болела, поэтому буквы получаются кривые. Конечно, не будет у вас рука болеть после того, как по ней долбанут со всей силы эфесом меча. Так вот. Перехожу к описанию событий вчерашнего дня. Я пробыла в Потустороннем мире всего день. А показалось, что вечность:

После того, как я вышла из кафе, в глазах потемнело, и я еле успела телепортировать домой и упасть на кровать. Проснулась я уже вечером. «Вот, еще один день пролетел просто так!», - грустно подумала я.
Вся одежда измялась. Я вздохнула, но переодеваться не стала. Закинула на плечо сумку, надела сапоги, застегнула куртку и исчезла в золотистом тумане...
Стена ХЗБ возникла у меня прямо перед носом. Я поняла, что чуть не впечаталась в стену. Глупая смерть. Уже представляю отчет Яны: «Страж света №19001 застряла в стене при невыясненных обстоятельствах. Прилагаю кусочек стены для детального расследования.
Предупреждение: в стене может оказаться та или иная часть организма стража №19001»
Улыбнуло. Я коснулась стены рукой и тут же отпрянула. Холодный камень начал светится. Казалось, там образовывается какой-то проход, постепенно расширяясь. «Вот и проход в Потусторонний Мир», - подумала я.
Пятно света вконец расширилось, образовав удобный залаз. Промелькнула совсем тупая мысль, что Потусторонний Мир находится в стене старой психбольницы.
Я закусила губу и шагнула к стене. Поиграв сережкой во рту (у меня был проколот язык), я дотронулась до стены. Рука провалилась до локтя. Тогда же я увидела на земле маленькие песочные часы. Я взяла их, зажмурилась и шагнула в неизвестность...
- Cum dio… (с богом! лат.) – прошептала я...

Эпилог

Расчитатся на первый-второй
Спрятаться в разных углах
И сидеть под прицелом друг друга
Мир в надёжных руках
Можно строить планы на завтра
Проще бросить всё в топку
Всё теряет какой-либо смысл,
Пока есть эта чертова кнопка!!!
Над нашей половиной мира ночь
Ни вздоха, ни шороха
Мы сладко спим, мы спим как все
На бочке с порохом
И если завтра всё подпрыгнет вверх
И ветры разметают дым ...
Мы все смотрели, как они стирают мир
Так значит... жизнь!..

Я знаю - сегодня умру. И медленно я умираю. Но слезы твои я утру. Не плачь, я ведь лишь засыпаю. Чтоб буду я жить, говоришь. Меня, что любовь спасти сможет. И грустно вздыхаю, молчишь. Увы, тут любовь не поможет. От боли и страха, пойми. Что смерть для меня - избавленье. Умру я, любимая, прости. Увы, наша жизнь лишь мгновенье. Поверь, в небе встретимся вновь. Да чтоб никогда не расставаться, ведь вечной бывает любовь. Там будем любить и смеяться. Душа не погибнет моя. Средь звезд в небе ждать тебя буду. Прощай же и помни меня. Я тебя не забуду. Прощай...

Отредактировано Аня Гроттер (2009-05-14 13:40:18)