История одного сна...

Глава I
Летняя ночь. Загаженный воздух  движется  медленно, источая зловонные пары, он пробирается в легкие, доставляя удовольствие.
Запоздалые прохожие идут куда-то, думая о своём, ловя себя на мысли, что идти они хотят вечно, хотят дышать этим грязным воздухом, хотят ощущать неприятную теплоту асфальта, хотят жить.
Кажется, всё в мире остановилось, прекратило движение. Ничто никого не волнует, всё видно через легкий туман, туман наваждения, через сумерки…
Окошки домов, как глаза ужасного зверя, мерцают огнями, переливаясь и мигая друг другу.
Но среди этого покоя, среди сотен ламп, которые весело светят, есть три окна. Эти окна слепы и немы, как слепы и немы те, кто считает, что жизнь вечна, что есть ад или рай, что есть продолжение истории, которая называется жизнь…
В этих окнах давно не горел свет, в них нет прежнего весёлого блеска, блеска, который был в них раньше, в былые времена.
Эти окна отражают всю силу горя, горя, которое преследует всех и вся, а, настигая, отнимает и рушит всё, всё, что было, что будет, рушит совершенно всё.
Хозяина этих унылых, мёртвых окон когда-то постигло горе, постигло дважды, два ужасных дня, две вечности, два дня, которых больше нет, которых больше не будет, есть только воспоминания, которые сжигают изнутри, не дают ни жить, ни умереть, дают только существовать…

Глава II
Горе…Это всё и ничего, жизнь и смерть, любовь и ненависть, конец и начало…
Кто-то ничего о нём не знает, кто-то постоянно его видит, кто-то чувствует…
Горе нагнало его дважды, две потери, две вечных боли…
  В семь лет... Авария, свет, стоны, кровь, не его кровь, кровь отца. Кровь, похожая на кислоту, которую он отказался смывать, которая прожгла кожу, как потеря прожгла душу…
Уже тогда, в эти семь лет, он понял, что
что-то кончилось, страница закрыта, чего-то больше никогда не будет…
След от странной раны, раны, которую он захотел сам, которая так и осталась  у него около сердца, так и напоминает ему об этом, этом ужасном дне, дне, который он не забудет никогда.
Как никогда не сойдёт рана, рана от крови, которая пролилась.   

Второй раз…
Вроде бы всё нормально, жизнь устраивается. Никто не вспоминает о случае, произошедшем одиннадцать лет назад, о смерти отца…
У матери хорошая работа, хороший дом, но она начинает пить, пить сильно.
И вот она приводит одного домой, как приводит  всех.
Они напились, она упала.
Упала, потому что стоять уже не могла, а мужчина взял нож  и всадил его под лопатку, а ты слышишь, что что-то не так, просто чувствуешь…
Она лежит в крови, а он стоит и смотрит в одну точку, как будто ему это неважно, как будто его это не касается.
Стоит и пялится с отчуждённым видом, а ты хватаешь тот же нож, нож в её крови, и, с дрожью в руках, вонзаешь его туда же, куда вонзил его он, и ты один на грязной кухне, а рядом два тела…
А потом ты стоишь и смотришь в одну точку, туда, куда смотрел он, и понимаешь, что всё кончено, что её не спасти, что выхода не будет, что  жить не за чем…

Глава III
Позже, он понял, что убить себя он
ни только не сможет, но и не захочет.
Её не вернуть, как не вернуть других, как не вернуть прошлого. И жить в этом нельзя, но надо  хотя бы существовать, надо бороться, страдать – это и есть жизнь. Жизнь, от которой ты страдаешь, жизнь, которая есть или нет.
Но это жизнь.
Его оправдали, суд вынес решение, что он невиновен, назначил только условный срок. Это для него тюрьма, даже хуже…
Нельзя вырваться из этой промозглости, уехать туда, где нет страха, уехать от самого себя…
Но кроме физических запретов у него появились и собственные законы:
он не может зажечь свет, не может помыть окна, не может спать…
Один сон… Этот ужасный сон, он снится ему и снится, не даёт покоя…
Ему снится его смерть, снится, что его убили, что его застрелили…Он лежит и понимает, что сейчас умрёт, что пути назад нет, что он выплюнул пулю, пулю, которая прошла в левый висок. Его не страшит смерть, только хочется узнать, что будет дальше, но он просыпается, просыпается всегда.
Как проснулся и сейчас…

Глава IV
Летняя духота одурманивает, как обычно неприятное жжение в левом виске, туда прошла пуля, опять…
Он встал и прошел на кухню, туда, где он убил. Налил воды. Всё тело содрогается от озноба, мысли блуждают в полном беспорядке, он уставился в одну точку, посмотрев туда несколько минут, он посмотрел  на пол, там когда-то лежали тела, как зачарованный смотрел он на всё это, и в голове возникали картины, картины того дня…
Он никогда этого не забудет, это будет с ним вечно, но вечности нет, только смерть. Он потянулся рукой к ножу, но тут же отдёрнул её другой, так нельзя, он обещал, обещал себе…
Он не может тут находится, находится в этой зловонной квартире, жить тут, лучше уйти, убить, но не здесь, только не здесь…
Он встал, готовый уйти, дёрнулся, 
но что-то  держит его, не даёт уйти, уйти навсегда…
Он сел за компьютер, сел, как садится уже несколько лет, и ищет… Ищет то, чего нет, ответ на вопрос, который не задан,
объяснения тому, чего не будет никогда…
Глаза сильно болели, он не спит, почти не спит – боится,  боится оказаться 
на том же полу, там, где его убивают уже год…
Один и тот же  сон… самый ужасный...
Как бы он хотел, что бы этого сна не было, что бы не было всего…

Глава V
Небо заалело. Солнце начало нерешительно показывать свои лучи. Жара спала, и на траве появились маленькие капли росы. Первый прохожий потихоньку шёл по улице, веки его опускались, его клонило ко сну.
А он всё сидел у окна и любовался небом. Это было его любимое время, когда небо становилось красным, как всё у него внутри. Когда он смотрел на это  горе природы, его боль как будто стихала,  он становился добрее, добрее всех, а страх его на время угасал.
Он сидел и сидел у окна, хотя веки его слипались, спать он не хотел, хотел только сидеть и сидеть, сидеть так вечно, но вечности нет…
Он встал. Он давно не выходит на улицу, несколько лет, всё необходимое он заказывает, продавая постепенно наследство, которое не успела пропить мать.

Не мог он найти себе место в этой квартире.   Не хотел.
Он знал, всё закончится именно здесь, он здесь умрёт, так и не увидев солнечного света, так и не погладив траву, он угаснет, как угасают многие, но так   не угасал никто…
  Опять засаднило рану, рану, которая пережила с ним всё, она впитала всю его боль, всё отчаяние, она осталась самым верным его другом, единственным…
Он остался один, без друзей, без знакомых, все отвернулись от него, все о нём забыли.
Ему осталось только, как звёрю, терзаться по комнатам, пытаясь приглушить воспоминания - это было единственным, что у него было, он любил их и презирал одновременно…

Глава VI
Он вышел на балкон, когда-то он ждал здесь  милицию, когда-то плакал… Теперь он не может плакать,  не желает.
Посмотрел вниз, там уже шли прохожие, на каждом из них была надета маска, маска, которая помогала им выжить, которая их скрывала,  забивала  душу.
Они прятались за своей одеждой, не радовались солнцу, солнцу, которого они ждали всю зиму, оно стало ненужным…
Когда оно есть, на него никто не смотрит, сейчас все хотят снега, снега, которого ненавидели несколько месяцев назад, все хотят то, чего быть не может, чего быть не должно, так будет вечно, но вечности нет…
Он опять посмотрел вниз, посмотрел    по-другому, но вдруг увидел её.
Она шла, словно ангел, спустившийся на Землю, лицо её выражало только спокойствие, спокойствие, которое не свойственно этому миру, не свойственно людям, она просто идёт, никуда не торопясь, грудь её медленно вздымается и опускается, тонкие черты лица обращены ко всем и выражают только мир…
При её виде можно только любить, любить всех: и врагов, и завистников, и убийц, она смотрит на солнце, и хоть глаза её слезятся, она не отводит взгляд, она радуется тому, что есть солнце, солнце, которое сейчас не нужно никому…

Глава VII
Он остался сидеть на балконе, сидел долго, когда он встал, солнце проделало уже пол пути, и возвышалось над головой.
А он всё смотрел и смотрел в сторону, куда ушла она, та, которая не боится смерти, не боится ничего…
Он не мог объяснить, почему она так заинтересовала его, почему он всё утро сидит  и смотрит туда, куда она ушла.
Он знал, что увидит её ещё, что она – это точка начала и конца, что в этот омерзительно-жаркий летний день всё началось с неё  и закончится ей.
Он встал и пошёл на кухню, там он налил воды и умылся, пока вода стекала с его лица, он смотрел в окно, в это грязное, замызганное окно, свет через него почти не проникал в комнату, шестилетний слой пыли заслонял собой свет, на кухне были сумерки.
Он любил сумерки, они скрывают недостатки, недостатки души… Тело можно подлатать, заслонить – душу нет.
Она всегда на виду, всегда рядом, её недостатки можно увидеть в глазах, глаза отражают всё.
Вдруг он встал, на него нашло возбуждение, он опять стал метаться по комнатам, но всё прошло, прошло быстро.
На него напало состояние апатии, он просто стоял и смотрел куда-то, и странные картины возникали у него в голове, необычные…
Он никогда этого не ощущал, ничего подобного не чувствовал.
Вместо воспоминаний, приходивших к нему каждый день, он видел картины, картины, которые он никогда не переживал, он видел её..
Это пришло как наваждение,
Это его пугало, пугало больше, чем сон, больше, чем воспоминание…
Он лег на диван, лёг и заснул, заснул днём в первый раз за шесть лет…

Глава VIII
Разбудили его странные звуки. Он сразу понял, что это. Когда-то  в их с мамой квартиру пытались залезть воры, но тогда всё было по-другому, он был не один,
тогда приехала милиция, та группа, которая приехала потом, чтобы забрать его, обвинить…
А сейчас он просто лежал, лежал и думал о сне, в обычном видении что-то изменилось, приукрасилось…
Когда пуля прошла в висок, причиняя неприятное чувство, он увидел видение, видение, которой изменило всё, он видел её… мысли изменились, изменилось всё…
Теперь он желал опять очутиться на этом полу, ощущать жжение, видеть её.
Звуки приближались, двое людей осмотрительно вошли в комнату, они начали проверять все ящики, не видя человека, который лежал на диване в тёмном углу.
Прошло пятнадцать минут, все ящики были вывернуты, все вещи выпотрошены,
В комнате царил хаос.
А он всё лежал и наблюдал за этим, не проявляя никаких попыток сдвинуться с места, ему это было неинтересно, его это не задевало, он просто лежал, думая, долго ли это ещё продлится.
Через десять минут он встал и пошёл на кухню, не замечая, что воры встали, как вкопанные, и проводили его до кухни полным ужаса взглядом.
Его это даже веселило, он спокойно подошёл к столу и налил воды.
Выпив воду, он вернулся в гостиную, при этом в его голову прокралось странное чувство, что это нереально, что он сошёл  с ума…
В комнате его ждали, последнее, что он увидел – это парня с гантелей в руках…

  Глава IX
Пробудил яркий свет.
Чьё-то нежное прикосновение придало сил, попробовал открыть глаза – не получилось…
Как издалека  услышал он голос, этот голос говорил что-то про милицию, воров и запёкшуюся кровь на затылке, но он не обращал на это внимание, он узнал этот голос, хотя и не слышал его никогда, это была она, та, которая не боится смерти, не боится ничего…
Он не знал, как и что, не представлял, что случилось, но был рад, как ребёнок, просто подполз к ней с закрытыми глазами, взял её руку и поцеловал...
Дальше врачи, милиция, какие–то акты, его это не волновало, он просто сидел и смотрел, как она разговаривает с доктором, просто сидел и смотрел…
А она стояла, стояла и слушала все диагнозы, которыми сыпали доктора, просто стояла молча, держа в руках пустой кошелёк, стояла и смотрела только на фигуру, тихо сидящую в тёмном углу, эта фигура манила к себе, ей было неважно, что он болен, не важно, как он живёт, она просто смотрела, и слёзы катились из её глаз…

Глава  X
Все ушли, только тишина осталась с ними сидеть в темноте…
Он положил голову ей на колени, а она, гладя его чёрные, пропитанные кровью волосы, чувствуя тепло его сильного тела, ощущала какую-то непреодолимую дрожь внутри себя.
Страх бросить его, дать остаться одному, сжигал её изнутри, не давал покоя,
Этот человек манит её к себе, своей беззащитностью, одиночеством…
Пугала даже мысль оставить его хоть на секунду в этой квартире, с грязными окнами и выпотрошенными ящиками, было чувство, что теперь они отвечают друг за друга, что они должны удержать жизнь, как свеча держит огонь, но страх, страх, который говорит, что это невозможно, нереально, этот страх  выжигает всю надежду, единственное, что остаётся – это лежать на этом грязном полу, говорить или, просто, молчать, но быть вместе – по-другому нельзя…
Ночная мошкара начала потихоньку разлетаться по своим норам, испугавшись начинающегося рассвета, первые цветы стали открываться навстречу утру, а они пошли на балкон, наблюдать за тем, как солнце нерешительно, а потом с новой силой, будет подниматься над горизонтом, вдыхая энергию в каждое существо в этом мире и рождая свет и спокойствие, хотя бы на этот день…
Тяжёлое утреннее небо неприветливо встречало  светило, пыталось скрыть его, сжать…
Вся энергия света и тепла была полностью равна силе тьмы и уныния, которые порождало небо – и так всегда, вечно, но вечности нет, только смерть…
И все пути к выходу закрыты, ты живёшь и знаешь, что всё закончится именно тогда, когда ты этого не ожидаешь, что сопротивляться бесполезно, бесполезно делать вид, что ты борешься, можно только подчиниться тому, что ожидает тебя, а ожидает только тьма…
Постепенно солнце стало всё выше и выше подниматься над небосводом, она сидела, смотря на чудо, которое она не замечала столько лет, но теперь всё по-другому, всё изменилось благодаря нему…
Какой-то необычайный прилив нежности к человеку, которого она знает всего несколько часов, к человеку, который понимает её больше всех, теплота, охватив все внутренности, подступила к горлу, так, что стало трудно дышать, думать, жить…
Чувство чего-то другого, того, что не может понять никто, даже она сама, не давало ей вздохнуть, не давало даже перевести взгляд от солнца, которое,  наконец, побороло тьму, которая, родившись в человеке, поднялась на небо, задев облака, и пыталась подавить всё вокруг, но потерпела поражение только потому, что кто-то внизу смог воспротивиться этой поглощающей силе, открыв в себе новое чувство, чувство любви, и солнце навсегда поселилось в этом сердце, подобно цветку, который раскрылся…   

Глава XI
Так и сидела она, сидела и думала, что это солнце, тучи, они обладают смыслом жизни, у них есть цель, а у неё, что есть у неё…
У неё нет ничего, кроме него, и хоть она только узнала этого человека, но поняла всё про его жизнь, поняла всё о нём…
Он когда-то убил, убил во благо, ни со зла,
но это мучит его, не даёт ни жить, ни умерь, даёт только существовать…
И всё, что у неё есть – это доказать ему, что он может жить, должен жить, и больше ничего - этого хватит, и если он поймёт и примет жизнь, то  будет счастлив, а это и есть то, что она считает своей целью, и эта цель для неё важнее, чем светить для солнца или нести мрак для туч, это необходимо ей так же, как им, она нуждается в этом физически, и не отступиться, ни за что…
Просто сидя и смотря на того, кого она любит, ощущая ровное дыхание спящего человека, человека, который никогда не грешил, она понимала то, чего раньше понять не могла, не хотела…
И желание сделать что-то хорошее, доброе, пусть это будет и пустяк, захлёстывало её, и, поднимаясь откуда-то изнутри, подступал к мозгу…
А что можно сделать для человека, которому ничего не нужно, который живёт только ради того, чтобы жить…
Не нравилась ей эта квартира, её мрачность, глухость, виной всему темнота, только она…
А порыв, добравшись до мозга, не желал ждать, ему нужна была жертва, добыча, он сильнее всего, сильнее жизни, так всегда…

*****
К вечеру воздух стал  мокрый, липкий, солнце стало готовиться ко сну и постепенно
начало сдавать свои позиции, пошёл дождь…
Чувствуя, как болят ею руки, ощущая противную боль во всём теле, она ушла гулять под дождём…

Глава  XII
Тело покрывает липкая влажность, слышно, как по окнам стучит дождь…
И этот сон, он опять не дает покоя, опять пуля, холодный пол…
Так хорошо лежать в этой постели и думать, что все последние годы – это наваждение, но это неправда…
Доказывает это даже то, что голова, готовая разломиться надвое, причиняет нестерпимую боль каждой клеточке тела,
а нос до сих пор чувствует запах крови, идущий от волос…
Так бы лежать и лежать вечно, но нет, надо встать, чтобы не сойти с ума, остаться жить, ради неё…
Мысли о человеке, которая единственная, за последние шесть лет, поняла его, оценила, захлестнули его, грудь наполнилась каким-то необъяснимым трепетом, и голова, которая секунду назад не могла даже помочь открыть глаза, дала ясную, ни с чем не сравнимую картину, на которой была она, та, которая не боится смерти, не боится ничего…
Ради неё он был готов на всё, готов всё забыть, готов быть счастливым  или несчастным, готов на всё…
Только мысль о ней заставляла его сердце биться сильнее и медленнее одновременно, оно готово было даже остановиться, чтобы через секунду помчаться дальше с новой силой…
Он не мог понять, что с ним происходит, почему каждая мышца, каждый сустав его тела готов был разорваться ради неё, она стала смыслом его жизни, стала тем, чего не было уже много лет…
Только бы заставить мозг подчиниться, надо хотя бы открыть глаза, для неё…

Глава XIII
Дождь нёс разрушение и возрождение, смывал то, что умерло, и помогал тому, что только начинает жить.
Идя по мокрым мостовым, любуясь, как бурлит растревоженная река, как дует нетерпеливый ветер, шумит гром, а все людские пороки освещает молния, она думала только о нём, о них…
Всё остальное в её жизни потеряло значение, утратило всякий смысл, стало неважно, как и почему; утратили значения все те вопросы, присущие людям…
Просто идти и радоваться дождю, солнцу, тучам, может только человек с чистой душой, человек, в чьём сердце поселилось солнце…
Городская суета потеряла свою притягательность, утратила весёлый блеск…
Смотря на людей, спасавшихся от дождя, и  бегущих  по тротуарам, на машины, подобно крови, которая движется по артериям, каждую секунду проносящихся  по мостам и улочкам, видя всю людскую спешку, ей не  хотелось присоединиться.
Этот дождь был последней каплей в её перерождении, он убил в ней ту, которой она была, и помог подняться той, которой  стала...
Просто идти к нему, чувствовать, как крупные капли падают на затылок, и, стекая, придают свежие силы каждой клеточке тела, а больше ничего и не нужно, всё остальное – лишнее, жизнь состоит из настоящего, а не из того, что считают привычным…
Природа подлинна, в ней нет фальшивого пафоса, нет никаких наворотов, никакой фальши, только истина…
Когда заканчивается истина, приходит конец жизни, и смерть, как избавление, переносит туда, где идеалы не потеряны, где важно то, что важно, а добро  всегда побеждает зло.
И дети лишь потому верят в добро, потому что их идеалы ещё не потеряли ценность, а жизнь не утратила свой смысл. Спастись можно только мечтой, а когда мечта заканчивается, уступая место одной лишь реальность, существование теряет свой смысл.
Можно привыкнуть к существованию, но зачем говорить, что ты живёшь, когда ты только существуешь…
Всего два слова, эти слова так различны, что различие неба и земли теряет смысл, теряется смысл различия жизни и смерти, ведь, если посмотреть,
то смерть – есть жизнь, а жизнь – есть смерть, и потому лишь смерть считают злом, что человеческий облик теряет свой смысл, а душа улетает  из кокона страстей туда, где нас нет…
А природа мудра, она понимает различие этих слов, а это различие и составляет главный смысл, ведь, убив комара, мы не задумываемся, что мы сами, как комары, пользуемся плодами природы, забывая, что под землёй тоже течёт жизнь, жизнь эта намного умнее нашей, там не теряется смысл, который утратило наше существование, а постичь его можно только благодаря природе…торый я пишу

Отредактировано Alexey (2006-09-01 14:45:04)